– Ты прав, солнышко. – Он выпрямляется так, что хрустят лопатки. – Но не будем о плохом. Звоните мне почаще. И что бы ни случилось, отформатируйте серверы невиновных.
– Мы не страдаем склерозом, – успокаивает его Ник.
– К утру вы дойдете до селения, – не обращая внимания на реплику изобретателя, продолжает Оскар. – Не пугайтесь. Тамошние люди носят индикаторы. Конечно, за границей есть и сущности. Постарайтесь не попадаться им на глаза.
Оскар сжимает кулаки, и я замечаю черный палец. Сейчас, в свете фонарика, я отчетливо вижу, что это татуировка. Маленькие солнца покрывают кожу до самого ногтя.
– Удачи, – шепчет он.
Ребята скрываются за дверью, а я не могу заставить себя пошевелиться.
– Шейра? – зовет Ник.
– Вы лучше, чем когда-то был я. – Оскар хлопает меня по плечу.
– Сомневаюсь. Кстати… Вам подарок от Ларса. – Я отдаю ему шкатулку и прислушиваюсь к ощущениям. Кажется, программа шизофреника-ученого меня не обнулит. Какое счастье.
Я спешу вслед за друзьями.
Здесь, как и в тоннелях города, пахнет плесенью и сыростью. Мы выбрали такой путь неслучайно: больных планемией не пропускают через таможню. Это незаконно.
По пути я мысленно подсчитываю объем кармы на флешках. Скоро метры начнут «съедаться» быстрее.
Как и обещал Оскар, мы находим лестницу. Карабкаемся по шершавым ледяным выступам, выползаем на рассекающую поле дорогу. С обеих сторон горят фонари.
– А где дирижабли и драконы? – мрачно осведомляется Ольви.
Он старается изо всех сил, но у него не получается склеить маску беззаботности. Я бы с радостью отдала свою, если бы она не рассыпалась в пыль.
Идем. Изредка перекидываемся фразами. Любуемся вышивкой звезд.
Час. Два. Бесконечность.
Мои ступни, по ощущениям, превращаются в кровавое месиво, мышцы – в сгусток боли. Меня нет. А куклу по имени Шейра не пугает даже писк индикатора. Тело пронизывает странная слабость. Я уязвима до тошноты.
– Шейра! – подхватывает меня Ник.
Я почти коснулась губами колосьев.
– Сейчас обновлю запас… – бормочу я и пытаюсь снять рюкзак.
– Привал, – объявляет изобретатель.
– Да нам осталось чуть-чуть! – возмущается Альба. – Нельзя потерпеть?
– Ты же понимаешь, что нет, – отрезает Ник.
– Со мной все в… – Не отключайся, Шейра. Не сейчас.
– Черт с вами, – сдается моя бывшая подруга. – Пойду проветрюсь.
– Только под присмотром Ольви.
Динь-дили, дили-дон. Это все сон.
– Почему ты указываешь мне?
– Ольви, умоляю тебя, пройдись с ней, – просит Ник.
Под восклицания Альбы они скрываются в ночной мгле.
– Не переживай. – Изобретатель роется в рюкзаке.
– Почему ты так добр?
Ник подключает флешку к моему индикатору и садится на бордюр. Я кладу голову ему на колени.
– Потому что ты этого заслуживаешь, – отзывается он.
– Вряд ли.
Он не отвечает, но мне и не нужно. Будто горячий чай, молчание обволакивает меня от макушки до кончиков пальцев.
– Ник… – нарушаю я тишину. – А у сущностей ведь…
– Да. Я могу питаться страхами и читать мысли, но… это не мое.
– Почему?
– Нечестно, – по-детски наивно признается он.
– И ты ни разу не пытался узнать, о чем я думаю?
– Ты ведь расскажешь мне, правда? – По голосу слышно, что Ник улыбается.
– Правда. Хм… – я закусываю губу. – Даже не думала, что может быть так…
– Как?
– Так хорошо, когда все плохо, – фыркаю я, уткнувшись носом в толстовку друга.
– Это тревожный признак, – смеется он, поглаживая мои волосы.
Хочу сфотографировать сейчас и заблудиться в нем. Чтобы умерло «было» и «будет». Чтобы только «есть». Чтобы только сейчас.
Мы вдыхаем обжигающе-ледяной воздух. Мерзнем. Чувствуем. Живем. Как тогда, пятнадцать лет назад.
– Что-то Альба и Ольви не возвращаются, – вспоминаю я через некоторое время.
– Странно. – Отстранившись, Ник встает. – Сиди здесь.
– Я с тобой.
– Нет! – рычит он. – Сиди здесь, Шейра. Я – сущность, мне нечего бояться. А как поступишь ты, если у тебя отнимут последние метры?
– Не в первый раз, – парирую я.
– Это не игры. Посторожи рюкзаки.
– Какое важное занятие.
Ник растворяется в объятиях ночи.
Вот ты какая, жизнь за стеной. Я представляла тебя иначе. Да, темной и жуткой, но не спокойной. Ты должна быть громкой, как взрывы и плач раненых. Ты должна быть многолюдной. Ты должна быть другой.
Поля и ломкие колосья, пронзительный ветер, сеющий мурашки по коже, – это я видела. Покажи мне свое лицо, новый мир.
Я считаю секунды, чтобы хоть как-то развлечься, и ровно на тысячной понимаю, что Ника нет слишком долго. Смотрю на рюкзаки: я не унесу их. Успокаиваю себя тем, что скоро вернусь. К тому же за четыре часа мы не встретили ни одного человека.
Я поднимаюсь. Стройные ряды фонарей обрываются у горизонта. Не обращая внимания на скалящуюся внутри меня зануду, я делаю шаг.
Впереди мелькают темные силуэты. Ник, Альба и Ольви? Нет. Их больше, чем трое.
Я замираю.
Беги, дурочка. Беги что есть мочи.
Тело каменеет и вновь наполняется слабостью. Скоро, скоро индикатор устанет светиться зеленым, и тогда я избавлюсь от страха перед обнулением.
Они не идут. Они мчатся ко мне. Их давно не беспокоят гематомы.
Я лихорадочно соображаю, как поступить. Рюкзаки далеко. Флешки с кармой меня не спасут. А вдруг Ольви и Альба среди тех, кто спешит навстречу? Вдруг они уже не контролируют себя?
Я радуюсь, что не сняла биомаску. Правда, монстрам ничего не стоит ее отобрать.
Шаги. Голоса. Оглушительные удары сердца.
Сущности останавливаются неподалеку, и я готова поклясться, что это хуже моих кошмаров. В миллион раз. Потому что передо мной – десять клонов. Десять лиц, заставляющих сердце рваться на свободу. Десять белых пар глаз, при виде которых я почти простила себя.
Передо мной – двойники моего друга. Моего родного Ника.
– Шейра, не верь им! – гаркает один из них.
– Нет, Шейра, они обманывают тебя! – убеждает второй, в два счета оказавшись рядом.
Сущности становятся в круг.
