Мои внутренние алкоголики обвязали руки и ноги нитями, а концы протянули Линде. Управляй нами. Оскар больше не в состоянии.
Знаю, я тряпка. И что сволочь редкостная – тоже знаю.
Моя комната превратилась в лабораторию. Я обматывал «подопытную» проводами и наблюдал за ее реакцией. Ничего не происходило.
Чашки чая пустели с неимоверной скоростью, пачки печенья исчезали по пять за день, а исследования катились к черту. Комната тонула в беспорядке, мама ругалась. Она не одобряла мои эксперименты, но я уже не мог остановиться.
Дата «Х» случилась в один из таких дней. Я разозлился на себя и, когда Линда распутывала провода, поцеловал ее. Дергано, неумело. И, должно быть, совсем не романтично. Но затем она поцеловала меня в ответ – наша тайна обволокла нас общим коконом.
Повисла пауза. Я мучительно подбирал слова, а потом, дурак, выдал:
– Сбегаю за печеньем. Быстро-быстро.
– Насколько?
– Со скоростью света подойдет?
– Думаю, скорости звука хватит с головой, – усмехнулась она, возвращаясь к приборам.
А после мы продолжили исследования. Я был счастлив: ее торнадо пощадил нас. День «Х» удался.
В середине декабря к нам наведался Ларс. Пригласил отметить конец полугодия. Да и вообще – выпускной или что-то вроде того. Сдачу диплома назначили на десятое января, но Ларсу не сиделось на месте.
– Вечеринка завтра, – сказал он, плюхнувшись на диван. – И не говорите, что заранее нельзя. Считайте, это ваш праздник. Еще бы, у Оскара появилась девушка!
Пока я размышлял, врезать ему или просто выгнать, Линда выпалила:
– У меня встречное предложение. Что, если отметить выпускной в кино? Сейчас неделя Ларса фон Триера
[16]. У него такие атмосферные фильмы…
– Нет! – хором воскликнули мы.
– Нет, – повторил Ларс, словив грозный взгляд Линды. – Пойду я. Если снизойдете до смертных – жду завтра в восемь вечера.
Он испарился, а мне пришлось отдуваться за двоих.
– Я полмесяца обматываю себя проводами, Кит, – отчеканила Линда, заправив за ухо прядь. – Имей совесть. Мы давно не были на свидании. – На ее щеках расцвел румянец.
Я впервые увидел в ней смущение. Не веселье и не любопытство – кашемировое тепло. Я наклонился, чтобы поцеловать ее, но она прижала палец к моим губам.
– Ну что? Согласен? Возьмем билеты на сегодня.
– Хорошо, солнышко, – улыбнулся я.
– Почему солнышко?
– Ты – центр, вокруг которого крутятся мои эксперименты.
– Это самый странный комплимент из всех, что я получала, – прыснула она и, потрепав меня по макушке, отправилась заваривать чай.
* * *
Я бы взял билеты на места в последнем ряду, но Линда поволокла меня вперед. Показывали «Идиотов».
Как по мне, картина была слабовата даже для съемки столетней давности.
– Это же Догма 95
[17]! – разорялась Линда на обратном пути. Падал снег, мы пробирались через сугробы. – Тебе лишь бы боевики смотреть!
– Да, – не отрицал я.
– Скучно!
– А что веселого в твоих фильмах?! Где логика?
– В логике нет души. Я оцениваю по… другим критериям.
Вечер мы провели у меня. Папа привез с работы сумку бракованных розанчиков – без повидла. Я высыпал их в две тарелки.
– Предлагаю сделку, – подмигнула Линда. – Кто быстрее съест порцию, тот и решит, на какой фильм мы пойдем в следующий раз.
Конечно, выиграла она.
* * *
Музыка из квартиры Ларса громыхала на весь двор. Странно, что соседи не возмущались.
– Какие люди! – Дверь открыл мистер Обаяние. Его слегка качало: наверное, он успел выпить пару рюмок. Или бутылок.
Я был не в настроении. Посетить «праздник» уговорила Линда. На кухне шумели одногруппники.
Я перекинулся парой фраз со знакомыми, съел бутерброд, закусил яблоком. Линду окружили пять девушек. Какая новость, Оскар влюбился!
Тьфу.
– Я зайду в Сеть через твой комп, лады? Планшет сел, – предупредил я Ларса, обрабатывавшего очередную красотку, и, не дождавшись ответа, прошмыгнул в мини-лабораторию.
Ларс обмотал комнату проводами лет шесть назад, когда вбил себе в голову, что хочет работать с искусственным интеллектом. Тогда же он соорудил что-то вроде полиграфа для изучения человеческих реакций.
– Тук-тук. – Линда переступила порог и замерла. – Ничего себе… Это даже круче твоих экспериментов! Без обид, Оскар.
Я вертел в руках коробку с двумя кнопками. Новый прибор, раньше я его не видел.
– Он программирует разум, – пояснил я, бросив странное приспособление на стол.
– И как? Удачно?
– Ларс не распространяется об исследованиях. В дипломе есть лишь малая часть, я уверен. Он гребаный гений.
Линда уселась на диван.
– Ты ему завидуешь.
– Не без этого.
Я направился к окну. С десятого этажа город казался могущественнее. Темнее. Опаснее. Воспаленными рубцами его оплетали кварталы. Где сегодня прогремел взрыв? Чья жизнь угасла на этот раз?
Полицейские патрулировали улицы – безрезультатно. Твари отыскивали лазейки лучше крыс.
Я зажмурился, отгоняя тревогу. За дверью шумели одногруппники. Тикали часы. Непозволительно близко дышала Линда.
Вдох-выдох. Вдох.
Тишина.
Не на кухне – там веселье продолжалось. В нашем маленьком мирке что-то произошло. Я оглох.
Обернулся: улыбка Линды растаяла, кожа сделалась ядовито-бледной, плечи опустились.
– Мне нехорошо…
Я подскочил к ней, но она, схватившись за голову, попросила отойти.
– Тошнит. Черт. Как же громко…
– Я принесу воды.
Я принесу все, что захочешь, только держись. Будь со мной. Смейся.
– Стой! – воскликнула Линда. – Слишком далеко. Вернись, пожалуйста.
Страх покрыл меня ледяной корочкой. Бессилие обожгло кожу. Я упал на колени. Линда зарылась пальцами в мои волосы, словно намеревалась соскоблить ужас.
Это эксперименты. И моя мягкость. Уж она-то не пьет спирт. Она всегда трезва, всегда готова сломить товарищей-алкоголиков. Но оправдать… Оправдать не отважится даже она.
