– Тебе – ничего. А я введу Альбу и Ольви в состояние стресса. Они очнутся. – Ник демонстрирует мне флешку. – Понижу им карму до черного порога и тут же повышу. Опасно, но здесь без вариантов.
Он бросается к сестре. Ее оплетенное гематомами лицо пульсирует запекшейся раной. Эта девушка ненавидит весь мир – он отобрал у нее мечту. Теперь она выпьет его до дна.
– А как очнулся ты? – недоумеваю я.
Ник двигает на флешке ползунок – настраивает ее на понижение кармы.
– Они не в курсе, что я сущность. На нас такие штучки не действуют, мы сами кого угодно прочитаем. И кое-как сумеем защититься.
Едва ли это плюс, когда гематом с каждым днем все больше, думаю я и тут же прикусываю язык: Нику незачем выслушивать мое нытье.
Альба взвизгивает, но не просыпается. Крик белой бабочкой облетает нас и сливается со слабым гудением сервера.
Мы с Ником переглядываемся. Что, если в комнату вломятся Утешители? Что, если кто-нибудь из этих двоих, блуждающих по закоулкам разума, не очнется? Что, если Оскар ошибается?
Я догадываюсь, что снится Альбе и Ольви, с чем они борются изо дня в день, что заставляет их выворачиваться наизнанку.
Ник переключает флешку на восполнение кармы и подается ко мне.
– Это займет пару минут. Шейра… – Он стискивает мои плечи. Холод пальцев ощущается даже через ткань. – Что бы ни случилось, не вини себя, ладно? Я умоляю тебя, перестань жить прошлым.
– Сумасшедший… – бросаю я. – На что ты намекаешь?
Он тычет в экран сервера.
– Видишь? Час ночи. Нам нужно все провернуть сегодня. Сейчас. К утру учет обновится, за нами будут следить. Я вряд ли смогу взломать по новой.
– Мы рискуем.
Ник корчится в приступе смеха, сдувается, как проколотый круг. Он больше не удержит меня на плаву. Мы утонем.
– А когда мы не рисковали, Шейра?
– Ты прав. Но… Мне страшно, – признаюсь я. Признаюсь, потому что устала бояться молча.
– Не надо, – шепчет Ник мне на ухо. – Все наладится.
– Ладно. Я постараюсь не предать тебя снова. – Мне хочется обнять его. Позаимствовать у него уверенность – свою я потеряла.
– Знаю. – Будто прочитав мысли, Ник обнимает меня. Или…
– Ты что, залез в мою голову?
– Впервые.
– Не читай меня. Здесь, – я стучу пальцем по лбу, – слишком много демонов.
– И что? Они мне нравятся.
Мотылек под ребрами трепещет: ему наскучила жизнь в клетке.
Он ждет. Мечтает о том, чего я никогда себе не позволю. Но в нашем случае «никогда» – это недолго. Всего несколько часов.
Я не верю, что мы выберемся.
– Как нам попасть в серверный зал?
– Сориентируемся по пути.
Ник наклоняется над Альбой и отсоединяет флешку. Тело его сестры бьется в судорогах. Гематомы на руках темнеют. Притаившись у края стола, я слежу за ее опущенными ресницами. Что там, под веками? Лишь бы не белый монстр…
Солдаты не седеют, ведь так?
Альба открывает глаза. По-прежнему голубые. По-прежнему живые. Я облегченно выдыхаю.
– Побудь с ней, а я к Ольви, – командует Ник.
– Что случилось? – Она смотрит на меня в упор, ломает барьер за барьером и, мстя за свои тайны, пытается выдрать с корнем мои.
Я не успеваю вымолвить ни слова: комната погружается в тишину – вязкую, материальную, стекающую по стенам растопленным маслом. Экран сервера гаснет. В нос бьет запах гари.
– Что происходит? – Ник, отпрыгнув от трясущегося Ольви, выдергивает из сети провода.
Через секунду наш неунывающий друг просыпается и срывает с себя датчики. Мы бросаемся к нему, но он пятится, падает, ищет тень. Ему, как и мне, неуютно в лучах ламп. Он отбивается от нас так яростно, словно забыл, кто мы и где находимся.
Альба дает ему пощечину.
– Отстаньте от меня! Отстаньте! – вопит он. Голос скачет звуками расстроенного пианино.
– Что с ним? – ужасаюсь я.
– Он спалил сервер. Я… – осекается Ник. – Я не встречал ничего подобного. – Он молча стискивает Ольви и ждет, пока тот успокоится.
Бедняга обмякает и обводит нас усталым взглядом. Вспоминает. Гаснет. Таким он мне нравится еще меньше. На его голове – ни седой волосинки, а ноги едва шевелятся. В зрачках – ни намека на снег, а страхи прозорливее наших.
– Идите без меня, – шипит Ольви, выслушав объяснения Ника. Он силится подняться и чертыхается, когда мышцы его подводят.
Мне тяжело наблюдать за тем, как он отчаянно цепляется за края жизни. Я не Утешитель. Я не смогу его вылечить. Да и они не смогли бы.
– Давай без глупостей, – предостерегает Альба.
Она бродит у выхода и изучает красную кнопку, торчащую между белыми плитами воспаленным прыщем.
– Что это?
– Скорее всего, они не планировали наше пробуждение, – говорит Ник. – Им незачем было нас запирать. Нажимай.
– А если там кто-нибудь есть?
– Я не настолько крутой телепат, чтобы читать мысли сквозь стены. – Ник усмехается, но, покосившись на Ольви, серьезнеет. Между бровями вырисовывается морщина, губы изгибаются в жестком «нажимай». Черты лица наливаются тяжестью, как тучи перед грозой.
Меня передергивает. Он становится тем, кого боятся дети, кутаясь в одеяло. От кого защищаются взрослые, прячась за биомаской.
– Матвей. – Я впиваюсь ногтями в ладони. – Мы же не бросим Ольви?
– Пока не найдем надежное место – нет.
– Наивные, – хохочет Альба. – Надежные места выделяют мертвым в первом блоке.
Она нажимает на кнопку, и дверь, гудя, отъезжает в сторону. Не обращая внимания на протесты, Ник закидывает руку Ольви себе на плечо.
Мы выскальзываем в коридор. Светлый. Чистый. Пустой. Как и все коридоры, где ломаются жизни.
По соседству с нашей «камерой» ютится комната. Оттуда доносится приглушенный свист. Кто-то поет. Кому-то весело.
– Как ты? Лучше? – Ник доводит Ольви до окна и усаживает его на подоконник. – Пойду проверю…
– Я с тобой! – хором заявляем мы с Альбой.
– Нет, – отрезает он.
Это не тот, кто недавно успокаивал меня. Ник-сущность понимает: ничего хорошего не будет. Никого – тоже.
Он крадется к источнику свиста. Я плюю на запреты – мы же команда, к черту приставку «недо» – и иду следом. Ник не отговаривает: слишком близко мы подобрались, не время для споров. Он толкает дверь, и та поддается.
Человек в белом костюме и наушниках раскладывает пасьянс на огромном экране. Слева висит монитор, транслирующий «пыточную» и коридоры, но у незнакомца есть занятие поважнее – рассортировать карты по мастям. Конечно, зачем следить за теми, чьи мозги скоро превратятся в кашу?
