Ты желаешь Элле зла?
Я пытаюсь выбросить вопрос мамы из головы, но ничего не выходит. Оскар предупреждал, что нас постараются отговорить, а я оказалась не готова.
– Они не умрут.
Альба дотрагивается мизинцем до кнопки. Она сильнее, чем я. Ее научили быть сильнее.
Утешители расступаются, и к маме присоединяется папа.
– Вы никого не спасете, – произносит он ровно и невозмутимо, будто мы беседуем за чашкой кофе. – Это Оскар, да? Передайте ему, что в расчетах снова ошибка.
– Здесь, – я тычу в монитор, – сотни баз данных и больных, мечтающих о здоровой жизни. Почему бы не попробовать? Разве может быть хуже?
– Может, – кивает мама. – Мы опробовали эту методику на Дэнни. Ты в курсе, что… что с ней произошло.
Не слушай их. Не слушай.
– Но у нее было слабое сердце. Оно не выдержало.
– Ничье не выдержит. Результаты экспертизы у Рене. Ознакомься, если хочешь.
Я вспоминаю, как верила Дэнни. И как верила я, пересекая границу. Город номер триста двадцать не отпускает просто так.
– Альба, – хриплю я, – они не лгут.
– Тем лучше.
Лучше. Странное слово для того, что сейчас происходит.
– Отойди от клавиатуры, – медленно, по слогам, чеканю я.
Она смотрит на меня, как смотрела на Джона во время спарринга. Усмехается, как усмехалась, сдавая экзамены. Я вижу ту девочку, с которой дружила до девяти лет. Она словно простила меня. И себя – тоже. Она больше не мечется, потому что… решилась.
Я знаю на что. Я знаю почему. Я знаю, что теперь мы квиты, а она – законный Утешитель.
Щелчок. Альба нажимает на кнопку.
Глава 24
Ник
Я отпустил их. Они готовы примириться с прошлым. А я готов уйти.
Нити потрескивают. Мне тяжело удерживать троих Утешителей сразу. Но я должен – больше некому. Они не моргают. Будто мертвецы. Хотя они и есть мертвецы, даже когда из них не выкачивают метры.
Я не обнулю их. Не обнулю. Как там учил Оскар? «Когда паршиво, отвлекись на какое-нибудь важное воспоминание. Говори сам с собой, считай – что пожелаешь».
До того как мы устроили квест, у меня было мало важного. Программирование да встречи с Альбой и Шейрой – мимолетные, пропитанные моим несуществованием. Перед каждой такой прогулкой я натягивал капюшон, прятался в тень подворотни и блуждал призраком, почему-то застрявшим в мире живых.
Сколько раз?
Один.
Десять.
Сто.
Числа раздирают горло, и я выплевываю их – пусть Утешители-марионетки слушают. Удивительная сегодня ночь. Кукловод выступает перед куклами.
Во мне дремлет монстр, но я не боюсь. Оскар помог мне его убаюкать. Теперь я знаю: лучшая колыбельная для ничего – мои тренировки. Если повезет, оно будет спать вечно.
Если. Странно, но это «если» звучит лживее, чем «все наладится». В комнате Правды я бы обнулился в первую секунду.
Кончики пальцев покалывает. Я переполнен кармой. Даже для меня, сущности, этого много.
До нас доносится топот. Сюда спешат те, на кого тисков не хватит. Я сыт. Забит, как копилка с мелочью в старых фильмах. Где бы найти молоток?..
Нити рассеиваются, когда запас кармы Утешителей приближается к черному порогу. Не марионетки – роботы теряют сознание, словно по команде. Я забрал их батарейки. Батарейки, сжигающие меня.
Из-за угла выпрыгивают двое Утешителей. Я разминаюсь: пора испытать приемы, которым я учился в свободное от программирования время. Этого мало, чтобы победить, но достаточно, чтобы ненадолго задержать противников.
– И вам доброй ночи, – шиплю я, когда они настигают меня.
– Ты что задумал, пацан?!
Удар локтем. Звон в ушах. Лицом к лицу с полом. Или стеной? Или, может, вообще с преисподней? Хруст костей.
Нога. Как же болит нога. А еще нос. И кровь – повсюду.
Как там учил Оскар… Отгородиться от огня. Забыть о голоде. Уйти в себя.
Закрыться.
И считать, считать – до одури.
Один.
Я вскакиваю. Первого Утешителя вырубаю ударом в висок. Второй скручивает мне руки. В конце коридора маячит третий.
Я чертыхаюсь и наваливаюсь на второго. Толкаю его, вжимаю в стену. Он хрипит что-то нечленораздельное.
Десять.
Я высвобождаюсь, но на меня набрасывается третий. Равновесие вытекает из носа красной струйкой. Я падаю. Силюсь проломить барьер, высосать из Утешителя метры – тщетно. Во мне мало места, а противник полон энергии.
– Кто ты такой, черт бы тебя побрал?! – рычит он, вцепившись в мою шею.
Сто.
К щекам приливает кровь. Я превращаюсь в вакуумную коробку – чересчур качественную, не пропускающую кислород. В венах бурлит карма. Потолок, кафель и лампы покрываются рябью, искажаются. Наверное, сейчас выползет сообщение, что мы в игре и произошел баг. «Перезагрузите Сеть. Устраните неполадку». Устраните себя, и мы запустим игру заново.
Нет, я не успею к Шейре. Дом, где я провел детство, встретил меня не очень гостеприимно.
Сознание ускользает. Мне жарко, тесно, неуютно. Я с трудом различаю, где перекошенное лицо противника, а где…
Стоп.
Шаги. Кто-то рядом. И этот кто-то бьет по голове Утешителя. Планшетом, до боли мне знакомым.
Ольви – вот тебе и больной! – отталкивает обмякшее тело и усмехается.
– Ты действительно думал, что меня устроит роль комментатора? Нет, я, конечно, могу, но… это скучно.
Он едва стоит на ногах, голос сипит бракованным динамиком, и лишь кудри торчат, как пружины из старой кровати. Ольви слаб, но все такой же придурок.
Последнюю мысль я произношу вслух.
– Взаимно. – Он помогает мне подняться. – Ты же обещал выбраться, разве нет?
Я шарю рукой в кармане, достаю флешку и настраиваю ее на понижение кармы.
– Спасибо… – начинаю я, но тотчас замолкаю.
Тишина изменилась за долю секунды. Будто что-то щелкнуло. Забрало лишние метры. Огрело меня молотком и украло всю мелочь.
Сердце бьется яростно и громко. Должно быть, хочет успеть настучаться вдоволь.
Успеть.
Я крошусь, как разбитая копилка. Где мне искать осколки? Как их склеить? Тысячи меня потерялись в щелях третьего блока.
– Матвей?
– А? Что? Кажется, я сейчас отключусь…
– Нет. Ты обещал ей. Пойдем.
Шейра
