– Что же нам теперь делать? – жалобно протянула Изольда. – Я есть хочу. И пить.
– Все хотят.
– Но я была первая…
– И что с того? Это дает тебе какие-то преимущества? Сиди и молчи! – набросился «пра Добраш» на девушку. – Между прочим, это ты подсказала ему идею, как устроить ловушку. Ловушку для всех!
– И что? – вскрикнула та. – Я же не знала! Я думала, это мой Марин! И что он меня любит!
– Ха!
– Да хватит вам, пра! – не выдержал Арчибальд. – Ссоритесь с этой… блондинкой! Все зло от женщин!
– Хочешь сказать, что я во всем виновата? Что это я убила Марина?
– Не надо передергивать мои слова! Я сказал то, что сказал! – подбоченился будущий богослов.
Громкое бурчание живота подтвердило его слова.
В который раз уже занятия были отменены, только на сей раз по причине того, что весь профессорско-преподавательский состав, а также аспиранты должны были принять участие в поисках пропавших. Студентов обязали вернуться в свои комнаты и не покидать их вплоть до особого распоряжения. Исключение составило всего несколько человек – кое-кто из пятикурсников с факультета боевой магии, взятых «для усиления» мастером Хотиславом, а также Рихард Вагнер, которого вызвал к себе лично ректор.
– Вы, молодой человек, во всей этой истории играете не последнюю роль, – заявил тот, стоило студенту переступить порог. – На вас возводят довольно серьезные обвинения. И я предпочитаю, чтобы вы находились у меня перед глазами. Так сказать, во избежание…
– Считаете, что я виноват в том, что пропал этот богослов? У нас, между прочим, тоже пропажа случилась, – воинственно заявил Рихард. – Вы не в курсе?
– Вот как?
Парень стремительно развернулся на голос. За спиной обнаружился инквизитор собственной персоной. Сложив руки на груди, пра Михарь окинул студента внимательным взглядом, и тот почувствовал себя несколько неуютно.
– Какая пропажа?
– Одна студентка… Изольда Швец…
– Что? – встрепенулся ректор. – И вы молчали? Это преступная халатность! Это саботаж и…и…злой умысел! Вы нарочно пытались скрыть этот факт от вышестоящих? Когда она пропала? Кто виноват?
Рихард попятился перед этим напором и уже был готов выскочить за дверь, но вдруг ему на помощь пришел сам инквизитор.
– Успокойтесь, почтенный магистр, – улыбнулся он, и от этой улыбки обоих собеседников бросило в дрожь. – Не стоит так уж срываться на бедном юноше! За последние трое суток он и так пережил многое. И имеет полное право на некоторую…забывчивость. Не так ли?
Рихард кивнул.
– С вашего позволения, я собирался побеседовать с этим молодым человеком относительно последних событий… а также пролить свет и на только что всплывшие факты, – голос пра Михаря был обманчиво мягок и полон скрытой иронии. – Мы можем это сделать здесь и сейчас?
Ректор окинул обоих взглядом, задержал взор на студенте – тому показалось, что в глазах начальства мелькнула угроза – но не стал перечить.
– Отлично. Итак, присядьте, – инквизитор указал собеседнику кресло для посетителей. – Тяжеловато пришлось, наверное, простоять целые сутки, да не где-нибудь, а у позорного столба?
– Нормально, – процедил Рихард.
– Могли бы стоять и дальше?
– Не ваше дело.
– Ай-ай, как невежливо! – усмехнулся пра Михарь. – Ну, почему вы все уверены, что сарказм и негодование лучше, чем спокойное и вежливое обращение? Я ведь тоже мог бы угрожать, издеваться, пытаться морально вас растоптать, унижать намеками, а я стараюсь быть предельно вежлив… несмотря на то, что вы далеко не первый, кто ведет себя со мной подобным образом!
– Студиозус Вагнер, немедленно извинитесь! – стукнул тростью ректор.
– Да пожалуйста… прошу прощения! – проворчал Рихард, глядя в сторону. – Так лучше?
– Намного. Я ведь здесь не для того, чтобы снова упечь вас за решетку. На вас, молодой человек, изволили обратить внимание сильные мира сего. Его сиятельство герцог Ноншмантань принимает участие в судьбе далеко не каждого юноши ваших лет! Кроме того, вы косвенно причастны к гибели Густава Белого фон Ноймана…
– Я его и пальцем не трогал!
– Охотно верю. Если вас и можно было за что-то судить, так то за сам факт дуэли, а не за это конкретное убийство! Ваше счастье, что наши законы настолько мягки по отношению к студенчеству. Были бы вы военным и велась сейчас война, так легко бы вы не отделались! Собственно, если бы не горячие просьбы графа и графини фон Нойман, вас бы и пальцем не тронули, ибо доказано, что Густав фон Нойман убит ударом в спину.
– Что? – рванулся Рихард.
– Что слышали. И, судя по всему, убит он был не таким широким клинком, как у вашего фальшиона, – инквизитор бросил взгляд на оружие студента, – а тонким и узким, словно у рапиры. Лезвие прошло насквозь, тело было залито кровью так, что в первые минуты никто ничего не понял. И только когда труп стали обмывать, готовя к похоронам, обратили внимание на следы от рапиры. Приглашенный лекарь подтвердил подозрения слуг. Густава убили свои.
Рихард схватился за голову. Мысли метались в черепной коробке, путаясь и обрываясь. Это что же выходило? Что богословы настолько ненавидят и ополчились на некромантов, что готовы убивать друг друга, лишь бы это вышло боком кому-то из недругов?
– Пра Святомир Гордич обещал расследовать это дело, – продолжал пра Михарь. – И я со своей стороны обещаю, что этого так не оставлю. Но сейчас меня интересует также исчезновение слушателя Арчибальда фон Лютца…
– Уж к этому типу я касательства точно не имею…
– А хотелось бы, особенно если учитывать, что он питает к вам жгучую неприязнь личного характера! – усмехнулся инквизитор.
– Арчи всегда был чересчур высокого мнения о своей персоне, – скривился Рихард.
– Только ли? Впрочем, что мне до чужой зависти…Припомните-ка лучше, когда и где вы видели пропавших последний раз?
– Еще до того, как…но Арчи потом приходил на меня посмотреть, – Рихарда передернуло при одном воспоминании о позорном столбе.
– Только посмотреть? Он не собирался вас убивать?
– В смысле?
– Молодой человек, не притворяйтесь глупцом! Ночью на вас было совершено покушение. Стражники рассказали о странной вспышке света на вашем помосте. А потом они видели там валявшийся арбалетный болт. Вы можете это как-то объяснить? У кого, кроме Арчибальда фон Лютца, были причины желать вам смерти?
Рихард задумался. Откровенно говоря, на ум приходило только одно имя.
– Маркграф Отто фон Хайнц.
– А он-то тут причем?
– Ну, – Рихард прикусил губу, уже жалея о своей откровенности. Известна ведь поговорка: «Скажи инквизитору „а“ – и придется повторить весь алфавит».
