А были и совсем редкие и ценные травы, которые добыть было практически невозможно. И вот для этого к ней и заходила Ханна Руге.
А еще знахарка когда-то пользовала ее заболевшую мать. И вместе с девочкой переживала утрату пациентки. В какой-то мере из-за нее Ханна и решила поступать учиться на целительницу. И продолжала мечтать об этой профессии даже после трех лет учебы на факультете некромантии.
– Давненько ты не забегала, моя милая, – Марфа вернулась к прерванному занятию. Она изготавливала какие-то пилюли из вываренной тягучей массы зеленовато-бурого цвета.
– Дела, – неопределенно отозвалась девушка. – Начался учебный год. Столько всего произошло…
– Да, жизнь не стоит на месте, и постоянно что-то происходит, – промолвила знахарка.
Услышав голоса, из кладовой вышла девушка лет двадцати. Лицо ее осветилось улыбкой:
– Ханна!
– Деяна!
Они сердечно обнялись, поцеловались и присели рядом на лавку, держась за руки.
– Ты как?
– У меня все то же, – беззаботно отмахнулась Деяна. – Помогаю маме, хожу в лавку… Вчера сама принимала роды! – лицо ее осветилось тревожным светом. – То есть, мне немного помогала мама…
Она посмотрела на знахарку, которая, сложив руки на переднике, сверху вниз смотрела на девушек.
Сходства между матерью и дочерью было так мало, что никто бы не заподозрил их в близком родстве. Насколько мать была красива в молодости, настолько ее дочь сейчас была невзрачна. Серовато-рыжие волосы, серые глаза, веснушки на щеках, грубоватые, в цыпках, руки. Простое платье сидело на ней мешком, и даже пояс не мог помочь и обозначить талию. К тому же, она была плоскогрудой, а на верхней губе и руках пониже локтя – рукава она закатала – росли густые волоски. Однако, ее улыбка и сияние глаз вполне компенсировали недостатки внешности. Деяна улыбалась так, что уже за одно это ей можно было бы простить любой недостаток внешности, даже явное уродство.
– А у тебя как дела? – спросила она подругу.
– Да все то же. Я принесла вам кое-какие зелья, – Ханна полезла в корзинку. – Вот, все по рецепту, хотя мэтр Анастасий был сильно недоволен и даже хотел поставить мне незачет…
– За что? – Марфа Скруль взяла у нее закупоренный пузырек, открыла пробку и осторожно понюхала содержимое. Потом сунула внутрь мизинец, коснулась самым кончиком ногтя содержимого пузырька и, вытащив, лизнула. – По-моему, сделано верно!
– Да, но он задавал совсем другое! – со смехом провозгласила Ханна. – «Студиозус Руге, вы чем меня слушали? Животом или солнечным сплетением?» – проскрипела она, подражая голосу алхимика. – Как бы он не заставил меня отрабатывать, – добавила она своим обычным голосом. – С него станется…
– А ты ему, случайно, не сказала, что всю жизнь мечтала стать целительницей?
– Сказала. Да он, собственно, так и понял, когда проверил мое зелье, – девушка кивнула на пузырек. – Дескать, на другом факультете вам бы цены не было… А я прекрасно понимаю, что никакая я не целительница, и если бы не ваши уроки…
– Не переживай, – Марфа погладила девушку по голове материнским жестом. – У каждого из нас свой путь и свое место в жизни. Не важно, какое место ты занимаешь – главное, что ты занят своим делом. Может быть, такова твоя судьба! И потом, мало ли некромантов подрабатывают целителями? Закончить обучение, начнешь работать по специальности, потом накопишь на патент, сдашь экзамен – и исполнится твоя мечта!
Ханна грустно кивнула. Пожалуй, только это ее и поддерживало все время.
– А за зелье спасибо, – знахарка убрала пузырек в стенной шкафчик, достала оттуда пустой, протянула девушке. – Знаешь, скольким людям оно поможет облегчить страдания? Что бы мы без тебя делали, девочка моя?
С этими словами она направилась к печи и стала в ней шуровать. Развела побольше огонь, достала с полки блюдо с пирожками, сунула в устье горшок с водой.
– Ужин я пока не готовила, но поешь пирожков. И травяной взвар сейчас будет готов… С липовым цветом и мелиссой, как ты любишь!
Ханна пересела поближе к столу. Пробормотав извинение, Деяна ушла в боковушку, зашуршала там чем-то.
– Госпожа Марфа, – Ханна взяла пирожок, повертела в руках, не зная, с какой стороны кусать. – А что вы знаете о синем корне?
– Синий корень? – руки знахарки дрогнули. – А зачем тебе?
– Ну… у нашего алхимика, мэтра Анастасия, как раз на днях экстракт синего корня пропал. Из шкафа с готовыми образцами.
– Откуда знаешь? – Марфа бросила быстрый взгляд через плечо.
– Так у нас как раз в тот день и была практика… Когда я вам это зелье сварила вместо заданного…
Женщина медленно обернулась, нависла над девушкой:
– Ты уверена?
Ханна кивнула.
– Кто это сделал? – голос, фигура, выражение лица ее изменились до неузнаваемости.
– Н-не знаю, – испугалась девушка.
– Точно не знаешь?
– Т-точно… Я не понимаю, почему… Я искала в книгах, но не нашла и подумала, что… ну, что это для целителей надо, а мы некроманты и нам вроде как его знать без надобности, вот в наших учебниках и нет ничего про синий корень… Но наша Змея не выдает студентам одного факультета учебники для другого, попросить мне из целителей некого, вот я и подумала, – голос ее дрогнул, сев до шепота, – подумала, что вы можете знать… Госпожа Марфа?..
– Нет, девочка, – знахарка выпрямилась, взяла себя в руки и вернулась к печи, только голос выдавал ее состояние, – и я не знаю, для чего нужен синий корень. То есть, знаю, но… знахари его стараются не использовать. Вообще. А вот некроманты – часто. Но вам, молодежи, про него правильно ничего не рассказывают. Это зло. Большое зло.
Подчеркивая последние слова, перед девушкой с громким стуком на столе возникла кружка с горячим взваром. От нее шел резкий травяной дух.
Ханна все-таки укусила пирожок. Внутри оказались грибы.
– Теперь понимаю, почему мэтр Анастасий так взъелся, – подумала она вслух. – Он боялся, что о том, что в его шкафах сильный яд, станет известно всему Колледжу?
– Может быть, – пожала плечами знахарка.
Из боковушки вышла Деяна. Она успела переодеться в новое синее платье и светло-голубой, с отделкой, передник, а также переплела косы. На груди девушки сверкала нитка крупных стеклянных бус.
– Куда это ты собралась? – удивилась Марфа.
– Прогуляюсь до вечера, – девушка взяла пирожок, откусила. – Немного свежим воздухом подышу, а то у меня от трав в кладовке голова кружится.
– Раньше не кружилась, а теперь кружится? – нахмурилась знахарка. – Ой, смотри, дочка!
– Ну, мама, – протянула та. – Мне надо… Хочу кое о чем с Ханной поговорить тайком.
– Хотели посекретничать, так бы сразу и сказали, – явно обиделась мать на дочь. Отошла к печи и стала там возиться, переставляя горшки, чугунки и миски с места на место. – Я бы в огороде себе дело нашла или…
