Тем более, что оно, кажется, принесло свои плоды. После того, как некромант трижды повторил свое воззвание, призрак с трудом выдавил, едва ли не по слогам:
– Ва-а-а… вал-лен…лентии-и-и-ин… н-не могу… пусти, хозяин… больно… – в призрачном голосе звучала почти человеческая мука.
– Хорошо, Валентин… – кивнул мэтр Сибелиус, – еще несколько вопросов, и я отпущу тебя. Как ты попал сюда?
Призрак перестал дрожать. Сияние от него стало ровнее и ярче.
– Они меня обманули… Заманили…напали…оглушили…я должен был догадаться, что это ловушка…должен. Но я пошел. Я обязан был узнать тайну. А вместо этого…
– Какую тайну?
– Тайну моего рода. Тайну, которую скрывает семья много лет. Тайну, которая может многое изменить…как изменила мою жизнь…
Да уж, – мысленно фыркнул Рихард. Велика, наверное, эта тайна, раз она не просто изменила жизнь этого человека, но и совсем ее прервала!
– Ты пришел в условное место… а тебя там ждали…
– На меня напали, – проворчал призрак. – Они меня обманули. Они меня убили…
– Кто эти люди? Ты их знаешь?
– Нет. Одного видел. Он говорил со мной. Другие… я их не видел. Только услышал. Поздно. Ударили. Ограбили. Отнесли сюда. Говорили…
– Что? О чем?
Откровенно говоря, Рихард предпочел бы этого не знать. Как говорится, меньше знаешь – крепче спишь. А теперь они с наставником стали свидетелями убийства. И одно дело, если это, скажем, разборки между членами одной банды и совсем другое, если убит некто влиятельный. Тайна рода… у простолюдинов, как правило, нет родословной, которой можно гордиться и чьи тайны достойны того, чтобы за них убивали. Если, как это было в начале Войны Трех Королей, когда неожиданно выяснилось, что представитель старой династии выжил – его дед столь успешно выдал себя за крестьянина, что дети и внуки прожили жизнь, даже не догадываясь о своем происхождении. Неужели…
– Теперь ты знаешь эту тайну?
– О да, – призрак затрепетал. – Теперь мне ведомо многое! Теперь я знаю больше, чем нужно, и дорогую цену мне пришлось заплатить за это знание.
– Не сомневаюсь, – кивнул некромант. – И что же это за тайна?
Ответ на этот вопрос мог многое прояснить в личности убитого. Ведь ему пришлось бы назвать имя своего предка.
– Мой род обречен. Черные чары возьмут над ним верх…Будет забыто имя… его не спасет сестра…
– Сестра? У тебя есть сестра? – это было лишним штрихом к личности знатного человека по имени Валентин. По этим приметам легко можно установить…
– Она есть. И ее нет. Она здесь… и она там…она близко – и она далека…Она известна – и никому не знакома. Она – тайна.
– Как ее имя?
– Трудолюбие… жертвенность…
Ну, с этим было все понятно – духи и призраки видят мир иначе. И сейчас призрак назвал значения этого имени. Осталось лишь отыскать девушку или женщину, чье имя означает либо «трудолюбие», либо «жертвенность». Но что могут означать слова «она здесь – и ее нет, она близко – и она далека, она известна – и никому не знакома». Может быть, само ее существование было той самой тайной, за которую этот Валентин поплатился жизнью?
– Очень интересно, – подумал вслух мэтр Сибелиус.
– Х-х-х…
Тело призрака пошло мелкой рябью. Он отчаянно хотел что-то сказать – и не мог. Обитателям иного мира не дано обращаться к живым первыми. Они могут только отвечать на вопросы.
– Что ты хочешь? – мэтр Сибелиус был опытным некромантом и сразу обо всем догадался.
– Тяжело… душно… больно… отпусти, хозяин!
– Хорошо, – некромант достал из мешка у ног мех с водой, откупорил его, готовясь плеснуть на пентаграмму. – Я отпущу тебя. Но будь готов явиться на мой зов по первому требованию!
– Да, хозяин!
Пригоршня воды плеснула, разлетаясь мелкими брызгами. Призрак зашипел и испарился, оставив после себя странную смесь запахов – дорогие духи, земля, мокрое дерево и сладковатая вонь разлагающегося трупа.
Мэтр Сибелиус делово затоптал следы пентаграммы и только тут, кажется, заметил притаившегося Рихарда.
– Вы это видели, студиозус Вагнер?
– Да, – отпираться смысла не было. Все равно ведь узнает!
– Тогда вот вам мой совет, молодой человек, – некромант спокойно собирал вещи в мешок. – Если хотите жить, держите язык за зубами.
– Почему?
– Потому, что мы с вами – свидетели. А есть вещи, знать которые действительно опасно для жизни.
Глава 6
Тихий скрип двери.
– Привет, это опять я! Извини, но у меня мало времени. Просто хочу напомнить – я скоро все приготовлю. В тех книгах мало нужной информации. Но я все сделаю! Ты не беспокойся!
В коридоре послышались шаги. Прозвучал чей-то нарочито бодрый голос.
– Извини, мне пора. Не хочу, чтобы меня тут застукали. Еще не время!.. Ну, до скорого!
Темнота не издала ни шороха, ни вздоха. Только шевельнулась какая-то тень, когда дверь тихонько закрылась. Но это могла быть и крыса. В старых кладовках кого только нет!
Полночи проворочавшись в постели, Рихард так и не решил, стоит ли рассказывать обо всем Оливеру. Друг, конечно, вряд ли сможет помочь советом, но уже одно то, что есть, перед кем выговориться, существенно облегчало бы душу.
Осталось выбрать подходящий момент. Но сначала четвертому курсу предстояло одно малоприятное событие – первая практика по экзорцизму.
Пра Добраш прочел уже три лекции, вместе с вводной, и накануне предупредил студентов, что практической занятие будет проходить на территории университета богословия – вернее, в помещении прикрепленной к нему лечебницы, куда отправляли родственники всех тех, от кого отказались обычные целители. Многим пациентам действительно могли помочь именно там – или исцелить, или облегчить переход в иной мир.
Сама перспектива посещения больницы, даже особенной, закрытой, еще не была чем-то из ряда вон выходящим. На втором курсе студенты должны были в обязательном порядке провести в городской больнице три ночи подряд – следить за тем, как умирают больные, как Смерть навещает людей, как подает знак, кому жить, а кому – нет. Но университет богословия…
Ради того, чтобы проводить студентов, пра Добраш явился в общежитие – отлавливать четверокурсников еще на полпути к столовой. Он прошелся по первому этажу бодрым маршем, громко выкликая:
– Четвертый курс факультета некромантии! Всем выходить строиться у главного крыльца! Немедленно! Повторяю! Четвертый курс факультета некромантии! Всем выходить строиться… Эй, вы! Милые девушки! Не думайте, что я вас не видел!
