– Неужели ничего нельзя сделать? – кипел от возмущения фон Лютц.
– Для вашего личного врага – нет, – пожал плечами пра Добраш. – Но безвыходных положений не бывает.
Он тонко улыбнулся, и Арчибальд фон Лютц, правильно истолковав тень мелькнувшей на его лице улыбки, придвинулся ближе.
– Немного терпения, и ваш личный враг не уйдет от возмездия.
– Я буду участвовать! – пылко воскликнул Клаус Белый Нойман.
– И я! И я тоже! – со всех сторон раздавались голоса. Робер посмотрел на закрытую книгу. Закладка выпала, а том был такой толстый. Сходу нужную страницу не откроешь. Нужно время.
– И я, – произнес он.
– В таком случае, – преподаватель воровато оглянулся по сторонам, – слушайте меня. Во всем слушайте меня! Никакой самодеятельности, никаких выступлений до того, как я не подам сигнала! Сейчас – именно сейчас – мы ничего не можем сделать вашему врагу. Надо выждать момент. Мы нападем на этот Колледж, и тогда кое-кому мало не покажется!
Слушатели внимали пра Добрашу с горящими от восторга глазами.
Никто не видел седовласого мужчину, который спокойно наблюдал за слушателями, беседующими с экзорцистом. На его губах играла улыбка. Все шло по плану.
Эта неразбериха только на руку. Легко и приятно ловить рыбку в мутной воде. Сейчас все заняты только Рихардом Вагнером. Никому дела нет, что творится – или скоро сотворится! – на первом этаже студенческого общежития. Жаль только, что процесс подготовки замедлился. Как ни прискорбно, но теперь так просто по учебному корпусу не погуляешь. Обязательно на кого-нибудь да налетишь!
– Марин! Ты слышишь меня? Потерпи еще немного. Ты и так долго ждал. Что тебе стоит?
Колледж Некромагии обуревали совсем иные чувства и эмоции. Ханна рыдала на плече Оливера, сидя в его комнате. В комнате, где еще недавно тот жил вместе с Рихардом.
– Зачем? – всхлипывая и заикаясь, лепетала девушка. – З-зач-чем он это сд-делал?
Оливер осторожно обнимал ее за талию, второй рукой неумело гладя по волосам. Он не знал, что сказать.
– Он же ни в ч-чем не виноват! Зач-чем он… ы-ы-ы…
Оливер стиснул зубы. В эту минуту он почти ненавидел друга, и только чувство справедливости мешало ему злорадствовать. Этим поступком – кто-то сочтет его глупым, кто-то отчаянным, кто-то благородным – Рихард в одночасье завоевал сердца всех девушек не только с четвертого курса, но и всех остальных. В его комнату было устроено настоящее паломничество. И без того высокий в меру наглый и удачливый красавец, сейчас Рихард Вагнер приобрел ореол героя и мученика, а ничто так не подогревает женские чувства, как возможность пожалеть и поддержать человека в несчастье. Выпусти его сейчас Инквизиция – и девушки начнут вызывать друг друга на дуэль за право первой поцеловать студента в щеку!
Но куда важнее для Оливера было то, что еще одна девушка плакала о его лучшем друге. Ханна. Та, ради которой он и встал. Та, которую ревновала сейчас вся женская община. Та, которую он сам сейчас ревновал настолько, что почти готов был радоваться несчастью друга. А он-то, лопоухий заморыш, понадеялся, что и его тоже могут любить! Как же! Все любят только красавцев, наглецов с обаятельной улыбкой и острым фальшионом в руках. Тихие книжные мальчики никому не нужны.
– Заче-ее-ем? – чуть ли не выла Ханна.
– Он дрался на дуэли, – попробовал выговорить Оливер просто потому, что пытался найти оправдание.
– Ну и что? – девушка выпрямилась. – Ты тоже! И он! И они все! – она махнула рукой.
Жест был не пустым – в комнату набилась почти вся группа. Пришла даже Изольда, хотя новенькая блондинка до сих пор, две седмицы спустя, все еще чувствовала себя здесь чужой и тихонько жалась в уголок, прячась за чужими спинами.
– Вы все т-там были! А попался почему-то только он! – распалилась Ханна.
– Он тебе нравится?
Тон, каким были сказаны эти слова, подействовал на девушку, как пощечина. Она перестала лить слезы и заикаться от возмущения и захлопала ресницами:
– Какое это имеет значение?
– Большое.
Голос его чуть дрогнул.
– Насколько большое?
– Ты даже не можешь себе этого представить, – прошептал Оливер и прикусил губу. Не хватало еще, чтобы его начали жалеть! И так он успел стать притчей во языцех и еще утром к нему трижды за завтраком подходили знакомые, чтобы поздравить с началом личной жизни. Слушать веселые пожелания поскорее наверстать упущенное было одновременно радостно и тягостно. Как будто он какой-то ущербный! Но если это правда, если Ханна и Рихард… правда, они проучились три года в одной группе и ни разу даже не обнялись по-настоящему, но говорят же, что «не было бы счастья, да несчастье помогло»! Может такое быть, что его друг внезапно сообразил, что чуть было не упустил девушку своей мечты и пожертвовал ради нее свободой? Он ведь один раз уже кинулся ее выручать, когда к той начал приставать мэтр Анастасий. И вот опять… А что делать ему? Опять отойти в сторону? Что дороже – дружба или…
– Эй, мы все понимаем, – Янош Долин не мог долго молчать, – у вас свои разборки, и это тоже важно, но, может, оставите их на потом? Рихарда надо выручать!
– Как? – Ханна отмерла и посмотрела на парня.
– Не знаю, – пожал плечами тот. – Оливер у нас умная голова, вот пусть он и думает.
О да, Оливер придумает! Он всегда все придумывает, всегда находит выход из положения, всегда подскажет и поможет…А потом ему достаточно снисходительного похлопывания по плечу и небрежного: «Спасибо! Я твой должник! Давай, до свидания!»
– Сожалею, но мы не на экзамене, – как со стороны, услышал он свой голос. – И, боюсь, толку от моих подсказок будет немного!
– Да ладно тебе, чего петушишься? – Янош сидел на кровати Рихарда. – Понимаю твои чувства – самому сейчас хреново. Из наших никто еще туда не попадал…
– Говори за себя, – буркнул один из парней. – Ладиан и Тобиас уже сидели! Да и Рихарду на первом курсе досталось… правда, только дерьмо выносить – зато из-под старшекурсников, которые его втянули в свои разборки.
– Зато никого туда не кидали за убийство, которого он не совершал! – парировал Янош. – Кошелек с трупа подрезал я! Рихард и меня заодно прикрыл! А еще того идиота, который богослова на рапиру нанизал!
– И меня, – неожиданно добавил Радмир Крамер. – Мэтра Анастасия мы вместе «воспитывали»!
– Ну, про это он не знает? – с надеждой уточнила Ханна. – Он ведь вас не мог узнать? Он мне мстил. Он надеялся, что это как-то меня заденет…
И задело. Оливер поджал губы. Просто так девушки по парням не плачут. Видел бы ее слезы алхимик – порадовался бы.
Алхимик… записка с рецептом… его записка…его почерк… Оливера как кипятком окатило. Ведь Рихард и его тоже…
