Те времена давно канули в прошлое. Лишь на востоке еще существуют женские отряды конных лучниц, но здесь и сейчас от них остались только исторические записи и вот этот обычай на дуэли обнажаться по пояс.
Ханна тоже наполовину разделась, скинув на руки Фионы плащ, жакет и приспустив платье и сорочку. Кожа покрылась мурашками – как-никак, уже осень! Она отметила, что и ее противнице тоже не жарко.
А грудь у нее побольше будет!
– Что, завидно? – Олива заметила этот взгляд. – И ты думаешь своими прыщами завоевать Рихарда?
– Рихард вырос не в коровнике, и твое вымя, увы, по достоинству оценить не сможет! – парировала Ханна. – Оно тебе не помешает? Равновесия не потеряешь?
– За собой следи. Доска!
– Девочки, вы будете драться или…хм… мериться, у кого где больше? – вмешалась Изольда.
– Она права. К оружию!
Ханна крепко сжала рукоять одолженного у Радмира Крамера фальшиона. Встала в позицию. Все, что говорил ей мастер Хотислав накануне, выветрилось из головы, кроме одного: «Спать! Идите спать! Завтра вставать рано!»
Олива атаковала так стремительно, что Ханна сразу перешла в оборону, отбивая град посыпавшихся на нее ударов. Она еле успевала закрываться клинком, отступая и стараясь не паниковать. А ее противница разошлась быстро. Подбадривая себя криками, она наседала на Ханну, просто не давая ей возможности поднять фальшион для атаки.
– Нападай! Атакуй! – доносились крики зрительниц. – Куда ты?
Ханна пробовала раз или два внять совету, но безрезультатно. Олива была слишком сильна. Она занималась у мастера Хотислава на год меньше и имела мало опыта? Не смешите! Такое впечатление, что девушка все свободное время отдавала только фехтованию! И лишь удачей можно было объяснить тот факт, что ее противница до сих пор держала оборону и даже время от времени пыталась огрызаться.
Секундатши и зрительницы не оставались в стороне. Отовсюду летели крики – девушки подбадривали фехтовальщиц, наперебой сыпали советами. И Ханна честно пыталась им следовать – вот только с ходу не разберешься, кому кричат: «Уходи вправо! Бей снизу – там она открылась!»
Юбка мешалась, путаясь в ногах и сковывая движения. Ханна продолжала отступать, стараясь держаться в пределах очерченного на земле круга. Противница же упрямо теснила ее к краю. Обе были уже поцарапаны – где ободравшись об колючки, где неудачно отбив выпад противницы. Но все эти ранки были легкими и не мешали сражаться.
Уходя от очередной атаки, Ханна замешкалась. Бросила короткий взгляд на кусты поблизости и пропустила укол. Нет, она успела заметить летящий на нее клинок и попыталась отмахнуться, но неудачно. Правую руку обожгло болью. Девушка вскрикнула, и ее вопль эхом подхватили зрительницы.
– Ага! Есть! – Олива улыбалась. – Сдаешься?
Было больно, но Ханна стиснула зубы.
– Продолжим!
Порез на плече был неглубокий, но косой. Кровь текла по коже до локтя, и двигать рукой с каждой секундой было все труднее. Шансов на победу почти не оставалось. Если только…
Она переложила фальшион в левую руку, прижав правую к груди.
– Ты чего? – Олива, кажется, растерялась. Неужели, она решила, что Ханна, как некоторые мастера фехтования, умеет одинаково хорошо владеть обеими руками? Надо этим воспользоваться, пока она не поняла своей ошибки!
И девушка ринулась в атаку.
Олива действительно была так поражена мнимым мастерством своей противницы, что сама перешла от нападения к обороне. Ханна, которая впервые в жизни держала оружие левой рукой, попыталась провести один из классических приемов – прямой выпад-укол – и ее противница проворно отскочила назад, даже не пытаясь его отбить.
Ага!
Девушка ощутила что-то вроде азарта. Она буквально набросилась на Оливу, размахивая фальшионом направо и налево и от волнения забыв половину приемов. Действовать левой рукой оказалось неудобно – изменился центр тяжести, кроме того, надо было по-другому рассчитывать точки приложения сил и направления ударов. Другое дело, что и у соперницы дела обстояли также – она тоже никак не могла приспособиться к новому ведению боя. И в один прекрасный момент тоже переложила фальшион в левую руку.
Стало понятно, что обе девушки одинаково плохо владеют левой рукой. Но Ханна сообразила это первая и, пока Олива не разобралась, что к чему, устремилась вперед. В ушах внезапно ясно и четко прозвучал голос мастера Хотислава: «Рви дистанцию!» Повинуясь внутреннему голосу, она бросилась в атаку, проводя подряд все приемы, которые могла вспомнить. И Олива, растерявшись, дрогнула под ее напором. Фальшион задрожал в ее напряженной руке. Не теряя ни минуты, Ханна с такой силой ударила сверху по ее клинку, что девушка вскрикнула и, неловко вывернув кисть, уронила оружие. Проворно наклонилась, пытаясь поднять – и замерла в нелепой позе, протянув руку – острый кончик фальшиона противницы уперся ей в грудь как раз в ложбинку между двумя полушариями:
– Сдаешься?
– Тварь!
Олива дернулась – и тут же вскрикнула от боли. Острый кончик процарапал ей кожу, войдя в грудь и скользнув сбоку по ребрам.
– Мама!
Ханна отпрянула, во все глаза глядя на заливавшую противницу кровь. Олива покачнулась, падая на траву и хватаясь обеими руками за грудь.
– Ты… меня убила! – истерично всхлипнула она. – Ты…ты…
Словно только что очнувшись, к Оливе бросились ее подруги, подхватили под локти, не давая упасть. Одна из них тут же захлопотала над ранами, сперва занявшись глубоким порезом на груди. Лезвие корда оставило глубокую борозду, процарапав даже мягкие ткани правой груди. Если бы у Ханны не дрогнула рука, клинок вошел ее противнице точно между ребер и прорвал легкое.
Сама девушка стояла над нею, опустив оружие и не обращая внимания на то, что ее саму тормошат в четыре руки Фиона и целительница, пытаясь обработать рану на плече.
– Ты скажи – сдаешься или нет? – спросила она.
– Да отстань ты от нее! – со злыми слезами в голосе воскликнула одна из возившихся с Оливой девушек. – Не видишь, что ли – она ранена!
– Я тоже. Мм-м… – Ханна поморщилась, когда целительница коснулась ее плеча. – Больно! Я несколько дней не смогу рукой нормально двигать!
– А она, может, несколько дней вообще с постели встать не сможет!
– Тогда бы и не лезла к чужим парням! Пусть скажет, сдается или нет?
Олива подняла бледное, какое-то зеленоватое лицо, перекошенное гневом и болью.
– Погодите, надо, чтобы все было по правилам! – вклинилась Изольда, сверяясь с книжечкой. – Поскольку битва велась не до смертельного исхода, побежденным признается тот, кто не в состоянии продолжать бой. Ты будешь еще драться?
– Да пошла ты, – процедила Олива и всхлипнула.
– Будем считать, что это ответ «нет»! – кивнула блондинка и подхватила Ханну за здоровую руку. – Одевайся и пошли отсюда! Ты победила!
