– Вот гад!
– Хуже. Марин молчать не стал. Был скандал. Наш декан… хочу сказать, прежний декан, ведь тогда мэтр Визар был простым преподавателем – он вмешался. И его нашли мертвым. Все улики указывали на Марина. Стали проводить расследование. Нашли столько компромата… Эти эликсиры, которые доставал ректор – они ведь были под запретом. Не только производить, но и распространять их было преступлением. А в одной из лабораторий нашли компоненты для их производства. Понимаешь?
– Его подставили?
– Да. Только он не мог полезть в петлю! Его заставили. Внушили. Сломили волю. Он покончил с собой, находясь под заклятьем. А ректор представил дело так, что студиозус Дар просто осознал, что его делишки вскрылись, и предпочел избежать суда Инквизиции самым простым способом.
Изольда обхватила голову руками.
– И ведь все поверили…
– Кроме меня. Но мне-то было ясно, что если не замолчать, если не исчезнуть, отправлюсь вместо Марина в пыточные подвалы Инквизиции. Отвечать за двоих. Их бы не остановило даже то, что я… что у меня… что у нас с Марином…
– Да ты что? – ахнула Изольда. – Правда?
«Пра Добраш» только кивнул.
– В общем, пришлось спешно забирать документы и убегать. Нет, не к родителям. Они бы не одобрили ничего. В лучшем случае, нашли бы жениха, который в обмен на приданое согласился бы взять меня с такой «нагрузкой». И все. Сиди дома до скончания века… Нет, мне пришлось поступить по-другому. Сменить имя. Отречься от прошлого. Полностью. Заработать – не совсем честным способом – достаточно денег, чтобы через несколько лет вернуться в Зверин и под именем пра Добраша поступить в Университет богословия. Закончить его с отличием, – экзорцист цедил слова сквозь зубы чужим ломким голосом, – согласиться на учебу в аспирантуре. Потом добиться разрешение преподавать, исподволь внушая ректору Гордичу мысль о необходимости сотрудничества с Колледжем Некромагии. Составить план. Привести его в исполнение. И все ради того, чтобы пробраться сюда и… отомстить. За Марина. За себя. За нашего ребенка…
Повисло тяжелое молчание.
– Что же нам теперь делать? – подумала вслух Изольда.
– Что делать? – «пра Добраш» оглядел комнату так, словно впервые понял, где находится. – Действовать!
– Но я выбраться отсюда не могу!
– Даже через окно? – несмотря на то, что до рассвета еще было далеко, окошко выделялось светлым пятном.
– Ты… то есть, вы, наверное, можете, а вот я… Меня Марин вряд ли отпустит.
– С чего бы это?
– Не знаю. Я зашла, как обычно, воспользовавшись тем, что всем не до меня. Все кинулись, как ненормальные, смотреть на казнь Вагнера. Вот я и…смылась. Зашла сюда. Поговорила с ним…
– О чем?
– А это так важно?
– Иногда – да. Постарайся вспомнить!
Изольда обхватила голову руками, пытаясь сосредоточиться. Ох, если бы все было так просто! Но за последние несколько минут девушке пришлось узнать так много, что для воспоминаний не осталось места. Хорошо еще, ее товарищ по несчастью сидел смирно и ждал, посматривая на окно. На окно, которым только что воспользовались, как дверью…
– Вспомнила!
– Ну?
Изольда ощутила страх. Даже не просто страх, а леденящий душу ужас, когда непонятная тяжесть сжимает грудь, потеют ладони, а сердце начинает биться словно через силу.
– Вспомнила, – теперь и она смотрела на окно. – Я предложила Марину… предложила устроить скандал. Я сказала, что он может отомстить тем, что запрет тут кого-нибудь из студентов. Кого-то из тех, кто пользуется этим окном, как запасным входом-выходом. Просто задержать тут до тех пор, пока…Пока жертвы не будут найдены… здесь. Ох! Я еще сказала, что мне не важно, сколько будет жертв! Что главное, чтобы Колледжу было плохо, чтобы был скандал, когда их тут… обнаружат!
Она наткнулась на холодный взгляд и замолчала.
– Ну, ты и… Ты хоть понимаешь, что натворила? Такие слова вообще нельзя произносить в закрытом пространстве! Это же замкнутый контур! И ты даже не позаботилась о том, чтобы сделать себе путь отступления!
– Я же не знала!
– Не знала! Потому, что не училась на некромантку! Твое мелкое бытовое волшебство… Вот дура!
И «пра Добраш» выругался. Долго, со вкусом и расстановкой. Он ругался так долго, что Изольда несколько раз порывалась сделать замечания, что такое прилично произносить только пьяной солдатне, а вовсе не…таким, как они. Но всякий раз, стоило ей открыть рот, как на нее обрушивался очередной поток брани, и в конце концов, девушка замолчала. Отвернувшись, она скорчилась на полу, сжавшись в комок и обхватив себя руками.
Перебрав весь свой запас ругательств, экзорцист напоследок саданул кулаком по стене.
– Итак, мы в ловушке. Выхода нет. Выбить окно? Сомневаюсь, что Марин даст нам это сделать. Позвать на помощь? Сомневаюсь тоже, что он позволит каким бы то ни было звукам проникнуть сквозь стены. Значит, остается только одно. Ждать.
– Чего? – всхлипнула Изольда, не оборачиваясь.
– Пока сюда не попадется кто-то еще. Тогда нас начнут искать.
– И все? – девушка выпрямилась.
– А что ты предлагаешь? Ты свою лепту уже внесла… блондинка! Мне казалось, что это только слухи, что светловолосые девушки непроходимо тупы, но оказывается, в этом есть даже не доля, а целиком правда, без примесей! Вы не тупые! Вы идиотки!
И поток ругательств возобновился с новой силой.
– Они его отпустили!
Хлопок распахнутой двери был словно восклицательный знак. Аудитория вздрогнула, как один человек. Стоявший на кафедре лектор медленно обернулся.
– Потрудитесь объяснить две вещи, слушатель фон Лютц, – промолвил он с угрожающим спокойствием. – Во-первых, почему вы отсутствуете на лекции, а во-вторых, чем вызвана ваша реплика? Что такого могло случиться, из-за чего вы позволяете не только игнорировать учебный процесс, но и мешать учиться другим?
Арчибальд фон Лютц застыл на пороге. Лицо его пошло красными пятнами.
– Но ваша мудрость, – воскликнул он, – ведь только что отпустили Рихарда Вагнера! Я сам видел! Я был на Лобной площади и наблюдал за тем, как с него снимали кандалы…
– И отлично, – кивнул лектор. – Следовательно, молодой человек уже отбыл свое наказание…
– Но его осудили на трое суток, а он провел у позорного столба всего одни! – чуть не взвыл Арчибальд. – И потом его должны были изгнать из города плетьми. Но вместо того посадили в карету и увезли. Изгнанников так не провожают! Более того, я потом проследил за каретой и заметил, что к ней присоединилась карета его сиятельства герцога Ноншмантаня.
– И что тут такого? – лектор был само спокойствие.
– Как – «что»? – богослова душила злость и досада. – Это значит, что они заодно! Герцог и некромант!
