Нет… надо что-то с ними делать. Как-то до них добраться! Войну объявить? Был бы бластер…
Стоп! А с чего это Шарик принес ему нож?! КАК догадался, что Нику позарез необходимо оружие?! Ведь Ник всего лишь ДУМАЛ о ноже! Мечтал о нем! И Шарик поймал картинку, образ ножа, и принес его!
И вот это очень, очень интересно! Может летать, может проникать в разные дырки в корабле, может обследовать… это ведь просто отлично! Это перспектива!
Только как ему растолковать, что нужно находить какие-то вещи? Картинки передавать? Ну да… так. Как иначе-то? «Шарик, найди мне бластер!»?
– Пища! Кушать! Пища!
– Иду, иду! – Ник шагнул к своему складу, взял початую бутылку воды, быстро обмыл нож. Потом достал резко пахнущее дезинфекционное средство, протер рукоять ножа и кисти рук. Поудобнее взял вибронож в правую руку, нажал кнопку. Силовое поле затуманило воздух над рукоятью, задрожало с легким шелестом, едва слышным даже в тишине корабля. Если сейчас рубануть этим почти невидимым «лезвием» по руке – рука отпадет так, что человек в первые секунды даже не заметит, что стал инвалидом. Силовое поле раздвигало и плоть, и камень, но, естественно, легче всего резало непрочную ткань человеческого тела. В камне «клинок» виброножа начинал верещать и швырять раскаленные искры. Проверено, точно. Этим виброножом Ник копал могилу маме. Вернее, вырезал куски грунта и вынимал их наружу. Хороший, исправный вибронож, которым и камни резать, и головы. Только бы добраться до этих голов!
Вскрыл пачку крупы, часть высыпал в плошку, полил водой. Через несколько минут такая крупа превращается во вполне съедобную, сытную кашу, пусть даже и не очень вкусную. Но во Внешке вкусная еда только у богачей. Остальные едят такую же кашу и псевдомясо. И ничего, живы! И радуются, если есть и такая еда!
Вообще-то, по большому счету и «каша», и псевдомясо – это одно и то же. Продукты, полученные из конвертора пищи. А каким образом они оказываются в конверторе? Получаются из стандартного продуктового порошка, который просто так есть нельзя, но в нем имеется все, что нужно человеку для еды. Этому чудо-порошку можно придать любой вид и вкус. Цена разная, но это уже из-за количества ценных вкусовых добавок, которые делают из порошка, – и псевдомясо, и кашу.
– Ешь, ешь, маленький поганец! – ухмыльнулся Ник, глядя на то, как Шарик усаживается рядом с новым блюдом. – Только больше погань всякую не заглатывай! И вот еще что – ты бы не рос большим, а? Маленьким ты всюду пролезешь! А если вырастешь здоровенным? Таким, что не протиснешься и в дверь? Молчишь? То-то же! Ешь, ешь… хороший… хороший Шарик!
Ник снова улыбнулся и лег на матрас, подперев голову рукой. Ему было приятно смотреть на Шарика, который ловко управлялся с кашей, потрескивая полем антигравитации.
Впервые за долгие месяцы Нику было хорошо. Нет, все-таки здорово, когда у тебя есть напарник, друг, которому ты доверяешь! Например, такой, как Шарик!
– Ешь, ешь мой хороший! – сказал Ник, как когда-то говорила ему мама. – Не слушай меня! Расти большим и сильным! Мы еще им всем покажем!
Глава 3
Три дня Ник провел в своей «норе». Ел, пил, спал. Кормил Шарика. Тот был невероятно прожорливым и, если его вовремя не покормить, жалобно вопил, тыкался в бок, описывал вокруг головы Создателя всевозможные пируэты, иногда так близко подлетая к лицу, что казалось, сейчас врежется и «украсит» Нику и так уже пострадавшую физиономию. Однако этого не происходило, Шарик лишь аккуратно, совсем не больно и даже приятно прикасался боком к многострадальной голове Ника, и тому казалось, что боль тут же утихает.
А потом понял – нет, не казалось. Точно – утихает! И даже гематомы стали рассасываться так быстро, что Ник только удивлялся: даже при его способности регенерировать это было слишком невероятно.
Ник постоянно разговаривал с Шариком, не особо рассчитывая на ответ, хотя и знал, что Шарик может кое-что произнести. Например: «брат», «Создатель», «кушать», «пить». Шарик напоминал маленького человечка, способного только на самые необходимые слова вроде «мама» и «пи-пи».
Мама рассказывала, что первыми словами Ника были «мама» и «видон». И при этом заливалась радостным смехом, мол, «мама» он все-таки сказал раньше, чем «видон». Да оно и понятно, почему «видон»: что еще делать ребенку, запертому дома и ожидающему свою маму? Только смотреть картинки по видону.
Может, поэтому Ник и вырос таким умным? Это уже версия мамы. Она никак не допускала, что Ник мутант, а его способности обусловлены лишь окружающей средой, пропитанной ядами и радиацией. И что он на самом деле такой же урод, как те, кто рождался без рук, без ног, без пальцев или мозга.
Таких тоже было более чем достаточно. Но их уничтожали во младенчестве, а если обезумевшая от жалости и горя мать пыталась скрыть уродца или чего хуже – защищать его с оружием в руках (с ножом, дубинкой, бластером) – и могли убить ее. Кстати, и обоснование этому было: производит уродливых мутантов. Опасна для общества. Даже закон такой издали. Совет постановил.
На четвертый день Ник собрался идти во Внешку – покупать видон. Ну и вообще, разведать, как там и что. Продуктов принести сколько сможет. Хотя бы килограммов двадцать. Без антигравитационного рюкзака, конечно, трудно, но что поделаешь?
Вот только сразу же возник вопрос: а как быть с Шариком? Если он полетит с Ником, его или убьют, или отберут! И скорее всего, первое. Поскольку все, что непонятно, на Сирусе принято уничтожать. На всякий случай. Чтобы беды не было. Мало ли что появится из чужого корабля? Где этот корабль валялся раньше? Обычные животные сюда вряд ли попадут: корабли дырявые, и космический холод выдержит только особенно стойкое существо, но… кроме живых существ, есть еще и псевдоживые, фактически роботы, которые могут выдержать космический холод практически вечно. До тех пор, пока их не разбудят. И конкретный пример – тот же Шарик.
Спрятать Шарика в одежде тоже нельзя: он весил сейчас больше пяти килограммов. Ни один карман не выдержит, да и штаны точно сползут. И что тогда делать?
Как только Ник попытался выйти из корабля-«дома», Шарик тут же полетел за ним, будто привязанный, и категорически отказался вернуться в каюту, ждать его в темном уголке. Ник понапрасну пытался передать ему мыслеобразами, что нужно оставаться на месте и никуда за ним не тащиться. Но попробуй объясни ребенку, что маме (папе!) нужно ненадолго уйти и чтобы тот спокойно его ждал!
Ник помнил, как мама впервые оставила его дома. Заперла, долго уговаривала не плакать, смотреть видон и: «Мама скоро придет! Ты и соскучиться не успеешь!»
Ага… щас прямо! Когда она ушла, Ник бился о стену, колотил в прозрачное окно, рыдал и только часа через два успокоился и занялся приключениями космических рейнджеров, лихо громивших армады вражеских кораблей. Он тогда еще мало понимал в сюжете глупого сериала, но ему очень нравились картинки: стрельба, взрывы кораблей, уничтожение звезд. Он мог часами смотреть эти фильмы. Может, тогда у него и зародилась такая любовь к звездам? Вернее, не просто любовь – тоска по звездам…
