Немного о ней, нашей новой сотруднице.
Легко испаряет любые органы. Поэтому осторожней к ней подходите, нужные части тела взгляду не подставляйте. Если вы много общаетесь с Гульнарой, лучше заведите бреющую машинку. Ее креативно-модерновые прически не каждый настоящий варвар выдержит. Поэтому готовьтесь побриться налысо.
На всякий случай следует помнить: Гульнара Сергеевна – акушерка со стажем. И не родить у нее законы физики, формулы на экзамене просто невозможно. Еще она прекрасно дрессирует лягушек, прямо на вахте нашей Академии. Превращает бравую охрану в коврики для вытирания преподских ножек, а также в фонарные столбы нежным и ласковым хуком в глаз».
Шейлану расписывали коротко, но емко.
«Шейлана Мастгури, или Шприц Академии. Так прозвали ее местные учащиеся. Всегда имеет при себе шприц, заряженный чудодейственным фамильным эликсиром. Будьте аккуратны – шприц шестилитровый. Не всякие ягодицы такое выдержат. И мы не про укол, про один только вид…»
…Шейлана проводила меня до общежития – сама не дошла бы, продолжила ухохатываться – и оставила в компании веселого Димара. Он ожидал у входа в мою квартиру. Бережно приобнял, отворил дверь и даже пояснил, для пущего эффекта:
– Я тебя подкачивал собственной энергией. Сразу по прибытии, для хорошей адаптации, ну и потом – сама ведь помнишь… Охранное заклятье меня принимает за частицу хозяйки, ее половинку. Ты ведь наверняка об этом задумывалась? Как я преодолел защитную магию без ДНК нынешней владелицы?
Я улыбнулась и проследовала в помещение.
Вечер прошел просто незабываемо. Вначале мы ужинали – вернее, Димар, а я пила чай и слушала байки. Затем предавались безудержной страсти. Варвар доказывал, что единственная женщина, которая ему нужна и желанна, – это Каштанова Гульнара Сергеевна. Доказывал так, что сомнений не оставалось, любил меня так, что хотелось летать, петь и от счастья обнимать прохожих. Даже чиновников, что вернулись с Канар, пока я принимала экзамены у двоечников… Даже того незабываемого проректора, которого я два месяца не заставала на месте: ни в приемные часы, ни в любые другие. По его поводу в вузе говаривали: приемные часы не для посетителей, а для приема чего-нибудь горячительного. Какие уж после этого визиты сотрудников? Мало ли что стрельнет в пьяную голову? О нас ведь заботился мудрый проректор, просто недалекие подчиненные не поняли… Не оценили усердия начальника.
…Рваное дыхание – одно на двоих, жар и томление, нега, желание… Сильные руки на моем теле и поцелуи чуть обветренных губ… Тихое рычание скандра на ухо и ощущение, что таю от удовольствия… Мощное сердце бухает под ладонью, и мое собственное вторит, ускоряется…
Ни с одним мужчиной я подобного не испытывала. Скандр давал всем сто очков вперед.
Потом без передышки, не позволяя опомниться, Димар собирал мои вещи в командировку.
Когда он притащил свой чемодан, куда уместились бы мы с Шейланой, для меня так и осталось загадкой. Димар не особенно распространялся. Видимо, считал, что в мужчине, как и в женщине, должна быть какая-то изюминка, таинственность.
Сборы, естественно, много времени не заняли. Но вещи, сложенные в аккуратные стопочки, перекочевали в чемодан из шкафа. Димар остался собой доволен и… остался ночевать в моей спальне.
Я не возражала, давно и совершенно. Мы ни о чем таком не договаривались. Просто взглянули на лиловые сумерки, которые окутывали родную Академию, звезды, что высыпали жемчужинами в небе, призрачные облака, подсвеченные лунами – их оказалось целых четыре, разделись и устроились рядом на кровати.
Димар положил на плечо подушку, аккуратно разместил на ней мою голову, и я отключилась – уснула как младенец. Согрелась теплом своего варвара и пропиталась душой и телом.
Давно обо мне так никто не заботился. Никто не понимал настолько поразительно. Без слов, на какой-то особой интуиции.
Мне нравилось не думать о делах насущных, забыть о быте, финансовых неурядицах. Не верить – знать, понимать, что Димар решит все самостоятельно, без вмешательства спутницы… А я лишь должна любить, вдохновлять, ласкать и предаваться безудержной страсти. Какая же женщина от такого откажется?
Особенно после жизни в моей России. Нет, разумеется, я любила Родину. Березки, васильки и рыжую осень, лес, накрытый снежным одеялом, хруст белоснежных сугробов под ногами и зной, что внезапно приходит в июле.
Но слишком уж трудно там жилось.
Беспросветно серые будни преподавателей, конечно же, скрашивали студенческие перлы, которые я до сих пор вспоминала с улыбкой.
«Количество существа измеряется в долях, которые составляют части его тела». Так молярную массу никто не трактует.
«Ошибки бывают грубыми и нежными. Нежные часто проявляются систематически… Случайные же появляются вследствие путаницы тел, которые активно взаимодействуют». Помню, студентки долго хихикали, когда я заставила их однокурсника зачитывать собственную трактовку лекции.
Интернациональные системы отсчета, принципиальная и кибернетическая энергия, системы отсчета, которые заносит, и тяготение ВАС друг к другу (про массы студенту показалось не интересно)… Описки в лекциях стоили издания: в твердой обложке, в нескольких томиках.
Общение с молодежью опять же бодрило. Как же еще овладеть в совершенстве сленгом, который отлично понимают грузчики, сантехники, пьяные электрики?
Но я ни за что бы теперь не променяла комфортную, хоть и рискованную жизнь на перекрестье на безопасную, но непростую в Зейлендии. Зато любая земная женщина променяла бы мужчин, ищущих спутницу, чтобы совместно решать проблемы, вернее взвалить на нее трудности и радоваться, на варваров, что всегда разбираются сами. А женщинам оставляют одну лишь обязанность: вдохновлять собственных мужчин на подвиги…
Завтрак из омлета в золотистой корочке, с тонкими, поджаристыми ломтиками бекона и красными шариками помидорок черри ждал меня утром на кухне с Димаром. Варвар поднялся гораздо раньше, сообщил, что чемоданы уже в автобусе, налил мне чаю и положил омлет…
Около восьми мы сели в автобус. Вдвоем, в купе на четверых варваров. В соседних устроились Черулина с Айливертом, Ламар со Сласей, Эйдигер с Алисой. Чуть дальше расположились Вархар и Оля.
Почти всю дорогу я мирно посапывала. Просыпалась лишь, чтобы перекусить сухофруктами и шашлыком, захваченным в путь Димаром.
Но когда мы прибыли, пробудилась по-настоящему. Нечто неприятное, даже тяжелое внезапно легло на плечи и темечко. Будто обрушилась увесистая ноша, придавила к земле, мешая подняться.
Я словно побывала на поле боя, устланном ранеными и умирающими. Не посмотрела фильмы про войны или фотографии с экрана компьютера – а увидела весь этот ужас воочию.
За окнами автобуса занимался рассвет. Алые кляксы расползались по тучам, хмурое небо окрашивалось кровью… Черная паутина темной материи растянулась на огромной территории перекрестья. Впереди, за внушительной белой стеной, сложенной из гигантских каменных глыб, виднелись корпуса новой Академии. Похожей на нашу, только поменьше. Будто у Академии тока и шока внезапно отрезали половину корпусов. Оставшиеся выглядели гораздо внушительней. Приземистые, кряжистые, они будто строились для каких-то еще более диких вандалов. Мне сразу стало очень не по себе.
