Харамис поднялась, подошла к ближайшему окну. Сквозь снегопад смутно виднелись окрестности — силуэты гор, склон, на котором черной щелястой пастью выделялась расселина, отделявшая замок Бром от окружающего мира. Как же он добирается до своего логова? Вон там по склону вьется дорога, упирается в провал, а дальше? По воздуху летать он не может, это точно. Вот еще загадка — о чем они говорили прошлой ночью?
События минувших дней всплывали в памяти с трудом, вразброд, постепенно обретая некую — истинную, навеянную? — последовательность. Как прошлым вечером она прилетела в замок, Харамис помнила отчетливо — Орогастус темным силуэтом выделялся в освещенном ровным сильным светом проеме крепостных ворот. Был он в черном плаще, капюшон откинут, лицо приветливое, словно он наконец дождался приезда желанного гостя. Поразили ее его волосы — изжелта-белые, как облака летним ранним утром. Вообще он ничем не напоминал злого колдуна — скорее, гостеприимный лорд, от всей души радующийся встрече. Ага, глаза у него искрились — это она хорошо запомнила; когда она оказалась поближе, ей удалось разглядеть, что они вполне человеческие, даже цвет приятный — глубокой чистой воды. Уже в замке она внимательнее изучила его наряд. Скинув плащ, Орогастус остался в свободно ниспадающей подпоясанной тунике. На шее — платиновая цепь с крупными фигурными звеньями, узкие брюки, мягкие домашние туфли. Вся одежда, кроме плаща, — белая. Без единого пятнышка.
Да, на цепи висел медальон… на нем какой-то знак. Сейчас, сейчас… Да — многолучевая звезда.
Но все это было потом, когда ламмергейер перелетел на среднюю башню (кстати, по первоначальному впечатлению, башня в замке была одна-единственная, высоченная, со шпилем, а те две, что почти прилепились к ней, не были видны), а сначала Харамис поразила расщелина, обрывавшаяся вниз лиги на полторы. Как же ее преодолеть?
Вопросы, вопросы! В этом таинственном месте скрывалась масса вопросов…
Вчера Орогастус вел себя, как радушный хозяин, — был вежлив, весел, шутлив. Или играл эту роль? Он провел ее по замку — показал солярий, музыкальную комнату (чем немало удивил ее), богатую библиотеку и даже свой кабинет. Потом они устроились в гостиной, стол был сервирован на двоих. Орогастус мысленно развел огонь в камине, зажег свечи, стоявшие на столе. За окнами бушевала снежная буря, а здесь было тихо, тепло…
Орогастус приготовил к встрече простенький ужин — похвастался, что все сделал сам. После ужина они устроились на ковре у камина, Орогастус угостил Харамис сладким ароматным бренди.
— Что же я рассказала ему? — испугалась она, но, как ни пыталась, ничего не могла вспомнить.
Она вернулась к столу, съела булочку, попила чаю…
Тут только она заметила, что в комнате есть еще одна дверь, узкая, неприметная. Принцесса заглянула в соседнее помещение. Там была устроена ванная, тесная, но очень разумно спроектированная. Освещалась она странным светильником в виде раковины, излучавшим ровный мягкий свет. Он вспыхнул сразу, как только она вошла в комнату. Две стены и пол были выложены светло-зеленой плиткой, теплой на ощупь. По-видимому, замок Бром обогревался так же, как дома виспи. На третьей стене выделялось высокое, в золотой раме, зеркало, к нему был приделан туалетный столик, где лежали золотые гребешки и щетки, разноцветное душистое мыло, несколько пудрениц, стояли хрустальные сосуды с косметикой и бутылочки с ароматной водой. Горячая и холодная вода лилась в выложенную зеленоватым камнем ванну — настолько широкую, что в ней можно было плавать. Вода лилась сама по себе и отключилась сразу, как только ванна наполнилась. Туалет был устроен очень необычно — в маленькой нише стоял ватерклозет. Харамис слышала о подобном приспособлении, но никогда его не видела.
Принцесса с нескрываемым удовольствием скользнула в теплую воду, но, даже купаясь, не расставалась с талисманом.
Приняв ванну и позавтракав, она заплела косу, потом долго изучала себя в зеркале. Делать было нечего — нарядившись, она отправилась в гостиную. Орогастуса там не оказалось — он устроился в библиотеке, где внимательно изучал огромную книгу, делая при этом какие-то записи на светящейся дощечке странным, невиданным пером. Когда она вошла, он отметил страницу кожаной закладкой и закрыл книгу, затем коснулся пальцем дощечки — та сразу потускнела, и все записанное исчезло.
— Я не хотела вас отвлекать, — она смутилась. — Если желаете, можете продолжать занятия, а я с вашего разрешения посмотрела бы какие-нибудь книги. В вашей библиотеке есть раритеты, которых я до сих пор не встречала.
— Ваша склонность к наукам, принцесса, известна всему Полуострову. Именно по этой причине мой венценосный сеньор решил просить вашей руки.
Харамис не выдержала и рассмеялась.
— Эта причина — единственная? — Она наклонилась и заглянула в удивительную дощечку. — Что это? Я видела, как вы там что-то записывали, а теперь поверхность совершенно чистая.
Маг пожал плечами.
— Это изобретение Исчезнувших, оно подчиняется особым заклинаниям.
— Очень странно, — сказала Харамис. — Чувствуется, что магия здесь ни при чем. Просто это какое-то устройство.
Орогастус подозрительно глянул на нее, и девушка тут же сменила тему.
— Вы обещали показать мне много необычных вещей.
— Хорошо.
Харамис как бы невзначай взяла дощечку.
— Интересно, какое же заклинание требуется, чтобы оживить ее?
— В другой раз объясню, — ответил Орогастус и попытался вернуть вещицу, однако Харамис крепко ухватилась за нее, потащила к себе — маг, не ожидая сопротивления, уступил, и тускло светящееся устройство неожиданно коснулось талисмана у принцессы на груди. Волшебный скипетр родил искру, она ударила в дощечку, и та сразу погасла.
Харамис, перепугавшись, тут же вернула ее магу. О, нет, тревожно подумала она, я не хотела, но он же не поверит. Ни за что не поверит!..
Орогастус с большим трудом сдерживался, но, по-видимому, очень дорогой для него предмет не оживал.
— Все погибло, — сквозь зубы процедил он, нажал пальцем в нескольких местах — напрасно. Маг с укором взглянул на принцессу.
Харамис невольно шагнула назад и машинально спрятала скипетр в складках платья.
— Что погибло? — спросила она, потом вдруг выпрямилась и беззаботным, но достаточно решительным голосом сама себе ответила: — Невелика потеря. Вот моих родителей, погибших по вашей воле, уже не вернешь.
Орогастус как-то сник, промолчал, отвел глаза.
Харамис опасливо, пару раз бросив на него косые взгляды, стараясь обойти подальше, приблизилась к окну. Метель бушевала по-прежнему. Дикая пляска снежинок пробудила в ней горькие воспоминания. В завывании ветра ей послышались отзвуки зовущих к решительному штурму боевых рогов и фанфар, заглушаемые грозным ревом многотысячной толпы солдат, бросившихся в проломы в стенах Цитадели. Взгляд ее на мгновение выхватил одну из бешено несущихся снежинок, но тут же потерял ее в сонме подруг — осталось только ощущение растерянности перед неисчислимостью их рядов, безликостью частиц, покрывавших горы белоснежным ковром. Так же и лаборнокцы — навалились скопом, разметали прежнюю жизнь, а тот ветер, что принес их на земли Рувенды, был рожден здесь, в этом на удивление уютном логове. От того, что тут есть ванна и мягкая постель, оно не перестает быть логовом. Слезы хлынули у нее из глаз.
