– Так, все… прекращай! – возмутилась я, глядя на эту бытовую великомученицу, которой рожать со дня на день, а она шкафы двигает! Убила бы принцев, честное слово! По стенке размазала!
И мученица послушно прекратила. Я тяжко вздохнула, глядя на ее перепачканное сажей лицо. Мой Фей по сравнению с теми феями, результаты работы которых нам приходится расхлебывать, – просто… котик.
В моей голове рождался приблизительный план по спасению. Мне нужно выиграть для нее время. Если я возьму проклятие на себя, если так вообще можно…
– А можешь сделать меня похожей на нее? – тихо и задумчиво спросила я, дергая фея за рукав.
Крестный повернулся ко мне, по его губам скользнула такая улыбка, от которой я заметно напряглась, ибо ничего хорошего она не предвещала. Для меня точно.
– С удовольствием. Но от тебя потребуется полная самоотдача, – шепотом заметил он, положив руку мне на талию. – Правда, результатов придется подождать…
– И долго ждать? – задумчиво спросила я, прикидывая, как бы спасти бедняжку от лишних переживаний. Мне почему-то казалось, что магия действует моментально.
– Девять месяцев… – сладко заметил Фей, наклоняясь к моему уху и снова поглаживая мой животик.
Я подавилась слюной, глядя на крестного, который, судя по улыбке, уже мысленно махнул волшебной палочкой и отправил меня в декретный отпуск по уходу за котятами.
– Слышишь, аист, клюв заправь… – прошипела я, потянув его за прядь волос. – Я имею в виду, чтобы я была на нее похожа. Внешне! А потом…
– Ты хочешь взять проклятие Золушки на себя? – спросил с удивлением крестный, глядя на бедняжку.
– Да, я хочу. Я не хочу, чтобы она умерла при родах! Если так можно, то сделай это! – решительно произнесла я. – Ей рожать со дня на день. Вдруг у нее схватки начнутся еще до оглашения завещания? Я готова пойти на риск! Сделай так, я тебя прошу! А Золушка пусть пока останется здесь, а дальше придумаем, что с ней делать. Я хочу, чтобы у ее сказки был счастливый конец!
– А ты подумала, что у твоей сказки может быть очень плохой конец? Хм… Родовое проклятие… Родовое проклятие можно взять на себя, – заметил крестный. – Индивидуальное – нет.
– Как ты мне сказал однажды? Разберемся! – резко ответила я, чувствуя, что моя душа наполняется решимостью. – Нужно войти в положение девушки в положении!
– Хорошо, – вздохнул Фей. – Возьми ее за руку и скажи, что добровольно согласна взять ее проклятие на себя. Остальное сделаю я.
– Я добровольно, находясь в трезвом уме и твердой памяти, беру твое проклятие на себя! – гордо произнесла я, сжимая руку Золушки. Фей положил свою когтистую руку сверху и пристально посмотрел на меня.
Особой разницы я не ощутила. Просто какой-то холодок пробежал по коже.
– Золушка, сядь на пол, а ты, Мышка, подойди ко мне и обними меня! Крепко-крепко, словно ты меня любишь всю жизнь и страстно мечтаешь обо мне. Просто обнимай и молчи, – произнес Фей, глядя на меня и поигрывая хвостом.
Я с ужасом осознала, что иду его обнимать. И вот я уже стою, прижимаясь к нему, обхватив его талию двумя руками, и нежно трусь об его грудь своей щекой.
– Подействовало! – обрадовалась Золушка, задыхаясь от счастья. – Ты приказал, а я стою! Какое счастье! Я не умру! Не умру! Я не знаю, как вас благодарить…
Она упала на колени и зарыдала от счастья, поднимая на нас светящиеся от облегчения и надежды глаза. В моем положении это меня немного утешило.
– Золушка, ты в письме не писала, что именно за проклятие на тебе висит, но вот за это, – крестный кивнул на покрасневшую меня, все еще обнимающую его талию, – дом, земля и пособие на ребенка до достижения им совершеннолетия. Лично от меня.
Слуги сопроводили Золушку в отведенную ей комнату, где она пробудет до того момента, пока мы не вернемся.
– Господи! – заметил крестный с такой улыбкой, что мне стало страшно. Такое ощущение, что он только что в лотерею сорвал многомиллионный джекпот. – Я просто не знаю, как тебя благодарить за эту сказку!
– Не вздумай пользоваться моим проклятием! – возмутилась я, все еще обнимая его.
– Ладно, Мышка, пошли расхлебывать, – заметил Фей, превращаясь в кота. – Молча погладь меня! Да! Да! И за ушком почеши! О! Да! Моя ты Мышка… Левее… Еще левее… Да! Попала! О, Мышка… Что же ты со мной делаешь! Что же я с тобой делаю!
Через два часа, после того как я искупалась и села перед роскошным зеркалом, которое появилось в моей или, правильнее сказать, в «нашей» комнате, Фей саркастично заметил, что изменение внешности не входит в его портфолио, но он обязательно попробует.
– Я боюсь, как бы заклинание не спало в ненужный момент. И насчет парика сомневаюсь. Одно неверное движение – и он слетит… Я этим заклинанием никогда не пользовался и гарантировать результат не могу. Хотя… А вдруг получится? – спросил меня крестный. – Если что, нам понадобятся парик и суперклей…
Слово «вдруг» мне совсем не понравилось.
– А может, ты смотаешься в мой мир и купишь какой-нибудь осветлитель для волос? – тоскливо спросила я, глядя на свои волосы и заранее мысленно хороня каждую волосинку. Но, с другой стороны, я давно хотела узнать, пойдет ли мне блонд? Станет ли от этого моя беспросветная жизнь светлее?
Через два часа крестный вернулся с пачками осветлителя, чеком и одной пачкой черной краски.
– Одна мадам, с которой я жил, всегда так делала, – усмехнулся Фей. – На случай, если все будет непоправимо плохо.
При слове «плохо» воображаемый Киса Воробьянинов погладил свою лысину, как бы намекая мне на возможный результат.
– Ты жил с мадам? – удивилась я. Котишка никогда не делился фактами своей биографии.
– Ну да. Ей было пятьдесят восемь. И она очень любила бразильские сериалы. Я с ней вместе пересмотрел все серии «Санта-Барбары», «Просто Марию» и «Дикую розу». Не по своей воле. Она ловила меня и держала на руках. Так меня никто и никогда не пытал. Однажды я перегрыз провод к спутниковой антенне. Но мастер был вызван незамедлительно, и пытка продолжилась. К середине каждого сериала я уже знал всех по именам и люто завидовал «коматозникам». Мадам называла меня Хулио, а я снова делал вид, что глухой, и не отзывался. Ее внук чуть не остался без глаза, когда нарочно ошибся в моем имени, – заметил Фей, внимательно читая инструкцию к осветлителю и поглядывая на мои волосы.
Я следила за тем, как он сосредоточенно выдавливает тюбик за тюбиком в глиняную миску.
– Ну и вонь! – скривился крестный, размешивая расческой содержимое. – Мышка, у меня сейчас глаза вытекут… Если я ослепну, ты будешь обо мне заботиться? Водить меня за ручку? Даже в туалет… Ты меня просто напротив ставить будешь, а дальше я сам как-нибудь нашарю…
– Нет, – буркнула я, нахохлившись перед сменой имиджа.
Через пять минут мучений я поняла, что у меня тоже сейчас глаза вытекут, пока мы приносим жертву красоте.
