Через полчаса мы очутились на полянке. Ломая кусты, я припустила к большому дереву, на котором висело двое связанных ребятишек. В свете полной луны мне показалось, что они мертвы, но внезапно один из детей зашевелился и простонал, пытаясь раскачаться.
– Я лезу на дерево, а ты принимай снизу, – заорала я, ставя ногу на кору и хватаясь за нижнюю ветку. Обдирая руки, я влезла на ветку, легла на нее животом. Да, вовремя нож купили. Я вытащила его из голенища, подползла к первой веревке и начала ее пилить. Ребенок упал на руки Фея. Закончив со второй веревкой, я бросила нож в траву, повисла на ветке и спрыгнула вниз.
– Вообще-то я мог бы их снять магией, – усмехнулся он. – В два щелчка. Но, видя твое упорство, решил не вмешиваться.
Один ребенок пришел в себя, открыл глаза, а я тем временем вытащила тряпку у него изо рта. Второй – я так и не поняла, кто именно, – лежал с закрытыми глазами. По его затылку текла кровь. Я прижала ухо к его груди и поняла, что он еще жив.
– Гансель? – спросила я, разрезая веревку на руках и теле бедного мальчика.
– Гретель, – прохрипела девочка, прокашлялась и бросилась к брату. Она трясла его так, словно хотела всю жизнь вытрясти. Через пять минут Гансель открыл глаза, посмотрел на нас и снова закрыл. Я осторожно прощупала пульс. Живой.
Я взвалила на себя мальчика, Фей взял на руки девочку. Через мгновение мы очутились возле дома ведьмы.
– Не может быть! – закричала она, бросаясь к нам и выхватывая Гретель из рук крестного. – Гретель? Бедная моя девочка… Быстрее, несите деточек в дом!
Гретель сидела на кровати и тихо плакала, Гансель пришел в себя и пытался что-то сказать.
Мы вкратце обрисовали ситуацию.
– Простите нас… – всхлипывала Гретель, перебирая одеяло. – Мы не хотели… Мы взяли шкатулку, чтобы отнести ее папе и мачехе… Думали, что они обрадуются… Они такие бедные, что у них нет денег даже купить козу…
Ведьма села на кровати и обняла девочку, прижав к своей груди.
Из детского рассказа мы поняли одно. «Я-же-им-как-мать» и «я-же-их-отец» были в курсе того, что ведьма не сделала детям ничего плохого, поэтому история, которую раз за разом повторяли несчастные малыши, придумана родителями. Детям пригрозили, что если они скажут кому-нибудь правду, то их посчитают пособниками ведьмы и сожгут на костре. Шкатулку с драгоценностями отец и мачеха спрятали. А когда мы заинтересовались этой историей, нервы отца и мачехи не выдержали. Они побоялись, что детки сдадут их с потрохами и правда выплывет наружу, в связи с чем поспешили избавиться от маленьких свидетелей, свалив все на ведьму. Премия «Уродители года» нашла своих героев.
По поводу шкатулки ведьма махнула рукой, мол, все равно туда проклятые вещички складывала, поэтому еще вернутся. Я сидела на желейной подушечке и ждала, когда ведьма приведет детей в порядок и перейдет к моему вопросу.
Моя рука протянулась к самому красивому леденцу из вазы.
– Мышка, у тебя совести нет! – усмехнулся кот, свернувшийся у меня на коленях.
– Как будто у тебя она есть! – возразила я, убирая ногу подальше от огромной гадюки, которая тут же юркнула под кресло.
– Есть! И я требую, чтобы ее почесали! – заметил кот, выгибая спину. – Левее… Нет, еще левее… Выше… Еще чуть-чуть… О да! Мы-ы-ы-ышка, я сейчас умру… А теперь правее! Еще правее! Мышка, право в противоположной стороне. Да! Попала! Моя ты Мышка…
Полчаса я стирала руку об кота в поисках его совести. В итоге совесть мы, разумеется, так и не нашли. Точнее, он намекал, где ее нужно искать, но у меня, как бы так сказать, туда руки не доходили. Ведьма вернулась к нам, взяла со стола брошку и усмехнулась, глядя на нас.
– Вот, значит, как? – прошептала она, сжимая в руках брошку. – Опасную игру вы затеяли, ребята. Заклятие с девочки я сниму… Тут нет ничего сложного…
Ведьма посмотрела мне в глаза, а потом перевела взгляд на кота:
– А вот твое проклятие – нет. Сам знаешь почему.
– Хм… Так я не проклят, – усмехнулся котофей, глядя на ведьму.
Ведьма вздохнула, достала огромный котел, стала кидать туда какие-то травы. Потом поймала жабу и опустила ее в бурлящую воду, следом за жабой туда отправились гадюка, лягушка и брошь. Зелье вспыхнуло, а потом померкло. Я до последнего верила, что пить это не придется. Может быть, тут достаточно просто на меня побрызгать и все? После магических пассов руками и страстного шепота над паром ведьма протянула мне миску с этой юшкой.
– Пей, – вздохнула она, вытирая руки о какую-то тряпку.
Ы-ы-ы-ы-ы… Не хочу… Я видела, что туда бросали… Я надула губы и тут же сообщила, что варево горячее. Мозг лихорадочно придумывал другие отмазки.
– Мышка, пей, я кому сказал! – возмутился кот, спрыгивая с колен. – Если Мышка не выпьет, то завтра будет объяснять покупателям, почему «вчера были жабы большие, но по пять, а сегодня маленькие, но по три»! Я прямо сейчас туда смотаюсь и застолблю тебе место. Через месяц мы ларек поставим, потом магазин круглосуточный откроем, а там и до супермаркета рукой подать…
Я сглотнула, сморщилась и выпила. Ведьма извлекла из котла брошку, которая засветилась странным светом, и опустила в свой карман.
– В коллекцию, – усмехнулась она, глядя на спящих детей.
Да, мне еще повезло с родителями. В лес меня водили только на шашлыки.
* * *
Я сидела на подоконнике и смотрела в окно. Рядом со мной стояла тарелка с огромным куском торта. Остатки килограммового чудовища вызывали у меня приступы дурноты. Я посмотрела себе на грудь и попыталась стереть белый крем с платья, которое мы недавно купили. На груди у меня был огромный кукольный бант, куда по закону подлости попадали все крошки от бисквита.
– Мышка, а почему тортик не ешь? – ехидно поинтересовался Фей, беря в руки нож и собираясь отрезать мне очередной кусочек. – Ты же так просила! Смотри, какой он большой-пребольшой! Все тебе!
Я лениво посмотрела на торт, на воткнутую в него ложку, сглотнула и отвернулась. В меня больше не лезет.
– Ты говорил, что составишь мне компанию! – возмутилась, стараясь не смотреть на сладкого монстра. Если первые два кусочка я съела с удовольствием, то третий кусок так и остался на тарелке в ожидании чуда.
– Я составляю тебе компанию. Знаешь, на что это похоже? – усмехнулся крестный, глядя на ложку, воткнутую в гору бисквита. – На памятник маленькой жадине. Да что там памятник? Монумент!
– Вообще-то я из расчета на двоих планировала. Тебе половина и мне половина! Но ты отказался, – обиженно ответила я, проверяя, не сыплется ли из меня всякая гадость? Нет, не сыплется. Какое счастье! До сих пор не верится.
– Ой! Мышка, я тут вспомнил, что у нас еще тортик есть! Давай я тебе кусочек положу? – развлекался Фей, расчерчивая торт ножом. – Тебе какой? С розочкой или с листиками?
