Мы почти не разговаривали. О чем было говорить до интервью с Клайвом? В половине десятого мы были на месте.
— Жди меня здесь. Я сам с ним потолкую.
— Ох, нет, Оливер. Я с тобой.
Я понял ее чувства и не стал настаивать. Под моросящим дождем мы поднялись на крыльцо. Я стукнул несколько раз дверным молотком.
Сара возилась с перчатками. Где-то в доме хлопнула дверь. Послышались шаги. Наконец дверь открылась и показалась женщина с неприбранными седыми волосами.
— Добрый вечер, миссис Пейн, — поздоровалась Сара. — Мистер Фишер дома?
— Ах, это молодая миссис Мортон! Добрый вечер, мадам. К сожалению, мистер Фишер уехал за границу.
— Когда?
— С неделю назад. Кажется, на Мадейру, но я не уверена. Он не оставил адреса.
Сара вопросительно посмотрела на меня и снова обратилась к женщине.
— А мисс Фишер?
— В Шотландии, мэм, вместе с Макдональдами. С самого августа.
Из дома вышла черная кошка и потерлась о сарины ноги.
— Не может быть, — вмешался я, — чтобы, уезжая, мистер Фишер не сообщил, где его искать.
Миссис Пейн неодобрительно поглядела на меня.
— Мистер Фишер поступает так, как считает нужным. Я всего лишь экономка и не могу ему указывать.
— Куда вы пересылаете его почту?
— Она скапливается здесь. К сожалению, ничем не могу вам помочь.
Она собиралась уйти, но я выпалил:
— Мне известно, что он в Англии.
— Мало ли что вам известно или не известно. Меня это не касается. Я только передаю то, что сказано мне самой.
— Позвольте нам войти.
— Ну, знаете… Вот еще! Миссис Мортон, я ни за что не ожидала…
Но мы уже ворвались в дом.
— Его студия в дальней комнате вверх по лестнице.
Сзади шипела миссис Пейн:
— Сроду меня так не оскорбляли. Если вы немедленно не покинете этот дом, я позвоню в полицию.
На латунном подносе лежала стопочка писем — в основном счетов. Судя по датам на штемпеле, они поступили в последние десять дней.
Экономка подскочила ко мне.
— Сейчас же убирайтесь отсюда! Слышите? Убирайтесь!
Я посмотрел поверх ее головы на Сару.
— Мы не могли бы ее куда-нибудь запереть?
— В кладовку. Там нет наружных окон.
— Только попробуйте дотронуться до меня хотя бы пальцем, и я закричу!
— Открывай, — сказал я Саре.
Едва я коснулся руки женщины, она с размаху ударила меня по щеке и издала самый пронзительный крик, какой я когда-либо слышал. В этом вопле не было ничего человеческого. Тем не менее мне все же удалось затолкать ее в кладовку. Сара заперла дверь снаружи.
— Молодец, — похвалил я.
— Больше я не подведу тебя, Оливер.
— Запомни: ты никогда меня не подводила. Ни разу.
Я поцеловал Сару; она не улыбнулась.
Студия оказалась просторной пристройкой со стеклянной крышей и двумя египетскими фресками на стенах. У человечков были локти, острые, как пирамиды. На подрамнике ждала мастера недавно начатая картина: на ней еще ничего нельзя было разобрать. Несколько полотен сгрудились в углу. Еще здесь было несколько металлических стульев, круглый стол и бронзовая скульптура. Я провел пальцем по столу — на пальце осталась пыль.
Я спросил Сару:
— Ее кто-нибудь услышит? Можно подумать, что здесь режут поросенка.
— Неподалеку есть еще один коттедж. Нам лучше не задерживаться.
Я искал — и не находил ничего такого, что могло бы нам помочь. Конечно, трудно было рассчитывать на какую-нибудь прямую улику. Я стал перебирать стоявшие в углу картины. Потом наткнулся на стопку фотографий — на одной из них была снята небольшая картина Ватто, ранее висевшая в гостиной Ловис-Мейнора. Я на всякий случай сунул ее в карман.
— Смотри, — позвала Сара.
Среди сваленных на стуле книг она обнаружила ”Живопись кубистов”, автор Валентин Роже. Я не понял, при чем тут это, но на титульном листе стояло — ”Вера Литчен”.
Наша пленница временно затихла.
— Где его спальня? — спросил я.
— В конце коридора. Сейчас покажу. Боюсь, что это будет пустой номер.
Я двинулся за Сарой и вдруг увидел нечто в пепельнице на столе. Я метнул взгляд на Сару, но она уже скрылась. Тогда я спрятал это в карман и последовал за ней.
Комната была оклеена желтыми полосатыми обоями; на окнах темно-бордовые шторы. Похоже, что спальней по меньшей мере неделю не пользовались. Этот нежилой вид трудно подделать. На столе лежала чековая книжка; я вяло перелистал корешки. Недавняя находка лишила для меня дальнейшие поиски всякого интереса.
— Он не говорил тебе, что собирается за границу?
— Нет. Но так уже бывало; когда у него кончались деньги, он бросал дом и уезжал подальше от кредиторов.
Экономка принялась за старое.
— Поедем домой, — предложил я Саре. — Не хочу новых столкновений с полицией.
— Ты же не оставишь ее взаперти?
— Нет, конечно. Иди, заводи мотор. Как только он заведется, я отопру кладовку и присоединюсь к тебе.
— Хорошо.
Миссис Пейн смолкла так же внезапно, как начала кричать. Я стоял в холле; кругом царила мертвая тишина. У меня мелькнула мысль: может, спросить ее о находке? Но вряд ли я добился бы толку. Эта женщина способна только кричать на меня, и ничего больше. Слава Богу, с улицы донесся рокот двигателя, и я мог покинуть этот дом.
Меня мутило; нечаянная находка не давала расслабиться. То был окурок противоастматической сигареты.
Глава XXIV
Выходные прошли, как в тумане. Я чувствовал себя так, словно был неизлечимо болен. Сара прилагала усилия, чтобы вывести меня из этого состояния, но ведь она приписывала его только стычке с Макдональдом, визиту детектива Барнса да тому обстоятельству, что мы так и не нашли Клайва. Все это сыграло свою роль, но главной причиной моих терзаний было совсем другое.
Утром в субботу я не поехал в офис, а помог Саре перевезти вещи из отеля и заехал за своими пожитками на Джордж-стрит. В другое время переезд в нашу собственную квартиру стал бы волнующим событием. Теперь же все делалось кое-как, словно не происходило ничего особенного. Я действовал автоматически, как в дурном сне.
Все, что до сих пор обрушилось на наши с Сарой головы после возвращения из Парижа, проистекало извне, если не считать нескольких минут в пятницу. Над нами нависла угроза, но мы справились с ней, и это нас еще больше сблизило. Однако теперь мы стояли перед лицом опасности иного рода.
