Пожалуй, мне следовало бы испытывать облегчение хотя бы от того, что он меня выслушал и не цеплялся к мелочам. Однако, кормя льва, рассчитываешь на львиный рык…
Глава XXV
Трикси так и не нашлась. Я видел, это беспокоит Сару гораздо больше, чем она старается показать, и, конечно, дело было не только в том, что потерялась собака. Сара заявила в полицию — тем пока и пришлось удовольствоваться.
Во вторник я не видел мистера Аберкромби. С Майклом мы пару раз сталкивались, но он ничего не сказал. В отличие от своего отца, Майкл держался несколько отчужденно, избегая встречаться со мной взглядом. Он больше обычного сутулился, а его брови не меняли озабоченного V-образного положения.
В среду я получил краткую справку о состоянии финансов Фишера, но она не содержала ничего такого, о чем бы я не догадывался сам, и не давала ни единой зацепки относительно его теперешнего местопребывания.
Перед обедом ко мне заглянул Старик.
— Оливер… Нет-нет, сидите, я на минутку, — он тоже сел и, закинув ногу на ногу, уставился поверх моей головы на висящую на стене карту.
— Сигарету? — предложил я. — Кажется, мы предпочитаем одну и ту же марку.
Он с улыбкой взял сигарету, но вообще-то выглядел усталым и постаревшим.
— У меня для вас новость. Вчера я встречался с Макдональдом. И сегодня утром тоже. Он согласен отозвать свою жалобу.
— Правда? Я очень рад. Должно быть, вы имеете на него большое влияние.
— Нет. Просто я убедил его в том, что здесь нет состава преступления и лучше всего — уладить дело в неофициальном порядке.
— Каким образом?
— Он согласен встретиться с вами — так скоро, как мы сумеем это организовать, — и мирно обсудить имеющиеся разногласия.
Я потер подбородок.
— Не сочтите меня неблагодарным, но главное разногласие — то, что он считает меня проходимцем и подлецом, а я, естественно, возражаю. Как это может быть улажено?
— В любом случае необходимо встретиться — и лучше не наедине. Возможно, мое присутствие, так же, как и присутствие босса Макдональда, внесет свою лепту в дело вашего примирения.
— У меня нет возражений. Когда и где?
— Сначала я думал — за трапезой, но после разговора с Макдональдом понял, что это не соответствует серьезности вашей размолвки. Лучше, чтобы ничто не отвлекало. — Старик выпрямил ноги и немного замялся. — Мы предварительно условились на утро субботы. Если, конечно, вас это устраивает. Мистер Рекитт предлагает собраться в его офисе — на нейтральной почве.
Мне начало казаться, что и впрямь существуют пути к согласию.
— Значит, Рекитт в курсе?
— Да. Пришлось посвятить его в эту историю.
— Он также примет участие в переговорах?
— Возможно, если сочтет это дело достаточно важным, чтобы пожертвовать уик-эндом в деревне. И вот что. Перед лицом того факта, что Макдональд все-таки уже подал жалобу в Совет Ассоциации, я счел своим долгом пригласить одного из членов Совета. Разумеется, все будет неофициально, но присутствие абсолютно незаинтересованного лица, лично не знакомого ни с одним из вас, не помешает.
— Они согласились?
— Да. На этой неделе в городе будет некий мистер Спенсер из Бирмингема. Он — бывший президент Ассоциации и весьма здравомыслящий человек. Думаю, он вам понравится и все будет хорошо. Все мы заинтересованы в том, чтобы замять это дело — и одновременно показать, что нам нечего скрывать.
Примерно через час позвонил Генри Дэйн и безо всякой подготовки выпалил:
— Я видел вашу жену.
— О? Когда?
— У меня выдались свободные полчаса, поэтому я позвонил ей и пригласил к себе в контору. Мы довольно долго беседовали. Она только что ушла.
— Вы удовлетворены?
— Вполне.
— Значит, ваша цель была — увидеться с ней наедине?
— Естественно. А теперь я хотел бы встретиться с вами. Как насчет того, чтобы завтра пообедать вместе?
— Хорошо. Но… я не последовал вашему совету.
— Она мне сказала. Мы об этом еще поговорим. Значит, в час в ”Красном кабане”?
— Спасибо.
Вечером я довольно поздно приехал домой. Сара приготовила ужин. Прошло совсем немного времени, а квартира уже приобрела отпечаток ее личности. И дело было не в длинных черных перчатках на книжкой полке и не в одинокой гвоздике, уцелевшей от букета, который я преподнес ей в день возвращения в Англию, — ее обрезали и обрезали до тех пор, пока не осталась торчать из бокала на столе одна головка. Нет, это было нечто неуловимое, разлитое в воздухе и обусловленное одним лишь присутствием красивой, изящной женщины.
Конечно, меня можно было упрекнуть в сентиментальности, сказать, что это банально и вполне в порядке вещей, но со мной это происходило впервые. Меня никогда никто не ждал — какая уж тут банальность?
Сара взяла мое лицо в ладони и отодвинула от себя, чтобы получше рассмотреть.
— В чем дело, Оливер? Еще что-то случилось?
Я улыбнулся.
— Нет, все то же самое. Давай ужинать.
О Трикси до сих пор не было ни слуху, ни духу, и, хотя Сара потратила целый день на поиски, ей так и не удалось напасть на след Клайва.
После ужина она попробовала говорить о чем-то постороннем, приятном, не имеющем отношения к этой истории. Конечно, из этого ничего не вышло.
Я спросил:
— Значит, ты ездила к Генри Дэйну?
Она сидела на скамеечке у камина, а услышав мой вопрос, подалась вперед и подбросила в топку угля.
— Откуда ты знаешь?
— От него самого. Он позвонил, как только ты ушла.
— И что сказал?
— Ничего особенного. Предложил обсудить это завтра за обедом.
— А…
Я подождал немного.
— Как он тебе понравился?
Сара выпрямилась и сжала ладонями края скамейки.
— По-моему, он порядочный человек.
— Он спрашивал о твоей роли в этой истории?
— О, да.
— Тебя что-нибудь покоробило?
Сара подняла на меня глаза, и ее лицо осветилось грустной улыбкой.
— Да нет, он был очень мил. Но мы чуть не поцапались.
— Как?!
— Знаешь, дорогой, если меня когда-нибудь будут судить за убийство, то мне вряд ли предстоит более суровый перекрестный допрос, чем тот, который я выдержала сегодня.
— Но что он сказал? О чем спрашивал?
— Нет, ты не думай, он был весьма любезен. Потом мне было даже смешно вспоминать все эти: ”Где вы были в ночь на четырнадцатое?” Сроду не воспринимала подобные вещи всерьез.
