Развитые государства с их многочисленными пенсионерами и малочисленными детьми, окруженные бедными странами, обремененными огромной армией молодежи, стремящейся к скромным заработкам за границей, по стандартам Сальвадора или Марокко кажущимся баснословными, столкнутся с неизбежным выбором. Им придется либо разрешить массовую иммиграцию (которая вызовет напряженность в обществе), либо наглухо отгородиться от пришельцев, которые им необходимы (что в долгосрочной перспективе непрактично), либо придумать что-то еще. Наиболее вероятным выходом из этого тупика было бы разрешение временного проживания в стране на опре-На пути к третьему тысячелетию 5 9 "7
деленных условиях, без предоставления гражданских социальных и политических прав — т. е. создание неэгалитарных обществ. Подобные сценарии варьируют от режима откровенного
апартеида, как в ЮАР или Израиле (отвергнутого, кстати, далеко не всеми государствами), до неформальной терпимости к иммигрантам, которые, сохраняя приверженность исторической родине, не предъявляют никаких претензий к принимающей их стране, рассматривая последнюю исключительно как временный источник дохода. Транспорт и средства коммуникации двадцатого века, а также огромная разница в заработках между бедными и богатыми странами делают подобную двойственность существования вполне возможной. Предоставим же вечным оптимистам и утратившим иллюзии скептикам судить о том, приведет ли все это в отдаленном либо ближайшем будущем к смягчению трений между гражданами богатых стран и иммигрантами из стран бедных.
Ибо такие трения, без всякого сомнения, окажут самое значительное влияние на национальную и международную политику ближайших десятилетий.
Экологические проблемы, очень важные в перспективе, в рассматриваемый период еще не казались слишком уж страшными. Разумеется, их не стоит недооценивать, хотя с начала 1970-х годов, когда они прочно вошли в общественное сознание и стали темой публичных дебатов, их нередко (и ошибочно) рисовали в апокалиптических тонах. Однако то обстоятельство, что «парниковый эффект» к 2ооо году едва ли погубит Бангладеш и Нидерланды, а исчезновение некоторых видов животных и растений в истории Земли никогда не было редкостью, конечно же, не повод для оптимизма. Стремление поддерживать на прежнем уровне экономический рост конца двадцатого века (если допустить такую возможность) будет иметь необратимые и, вероятно, катастрофические последствия для природы и человечества, которое является ее частью. Это не приведет к разрушению нашей планеты и не сделает ее абсолютно непригодной для жи?чи, ко определенно изменит сам способ существования биосферы и вполне может сделать ее непригодной для жизни вида homo sapiens в нынешнем количестве. Кроме того, порожденная развитием техники способность человека изменять окружающую среду такова, что даже при сохранении сегодняшних темпов экономического роста время, отведенное нам на решение экологической проблемы, измеряется скорее десятилетиями, чем столетиями.
Касаясь нашего ответа на приближающийся экологический кризис, с полной определенностью можно констатировать лишь три обстоятельства. Прежде всего, человечеству следует выработать единую глобальную стратегию, несмотря на то что более эффективными порой представляются меры локального характера — например, стремление заставить 4 % населения земного шара, проживающие в США (крупнейший источник загрязнения), платить за бензин столько, сколько он действительно стоит. Во-вторых, цели экологиче-Времена упадка
ской политики должны быть радикальн^1ми и реалистичными одновременно. Данному критерию, кстати, совершенно не соответствуют сугубо коммерческие решения — в частности, желание включить издержки но защите окружающей среды в потребительскую стоимость товаров и услуг. Он^1т США свидетельствует, что даже самые умеренн^хе нонытки увеличить налог на потребление энергии могут вызвать непреодолимые политические сложности. Динамика роста цен на энергоносители с 1973 года показала, что в обществе свободной рыночной экономики следствием двенадцати- или даже пятнадцатикратного увеличения цен на нефть в течение шести лет стало не снижение потребления энергии, а более эффективное ее использование. При этом значительно возросли инвестиции в разработку новых и часто экологически спорн^хх источников невосполнимого ископаемого топлива. Но использование таких источников, в свою очередь, вновь привело бы к снижению цен, а значит, спровоцировало бы новый рецидив расточительности. С другой сторон^!, стремление к нулевому росту, не говоря уже о фантазиях вроде возвращения к так называемому примитивному симбиозу человека с природой, при всем своем радикализме абсолютно нереалистично. В н^хнешней ситуации нулевой рост приведет лишь к «замораживанию неравенства» между богатыми и бедными странами. Такая персгектива скорее устраивает среднего жителя Швейцарии, чем среднего жителя Индии. Неслучайно экологические проекты находят поддержку в основном у процветающих стран, а также в среде высшего и среднего класса всех государств (за исключением разве что бизнесменов, наживающихся на деятельности, связанной с загрязнением окружающей среды). Бедн^хе и не имеющие работы, число котор^хх неуклонно растет, выступают за дальнейшее «развитие», а не за его ограничения.
И все-таки правы были именно сторонники экологической политики—богатые и не очень, В обозримом будущем темпы экономического развития придется свести к уровню, позволяющему поддерживать его «устойчивость» — несмотря на расплывчатость этого понятия,— а ь перспективе установить равновесие между человечеством, потребляемыми им ресурсами и его влиянием на окружающую среду. Сегодня никто не знает, как именно это можно сделать и при какой численности населения, уровне развития техники и потребления станет возможным подобное равновесие.
Разумеется, паучп^хе исследования указали бы, как избежать необратимых последствий экологического кризиса, по проблема поиска равновесия является пе паучпо-техпической, а социально-политической.
С полной уверенностью можпо утверждать лишь одпо. Подобное равновесие несовместимо с мировой экономикой, при которой бизнес в бесконтрольной погопе за приб^хлью и конкурентной борьбе по определению интересуется только собственной выгодой. С точки зрепия защита! окружающей среды, если человечество памерепо в^хжить, в будущем капитализму «кризисп^хх десятилетий» пе пайдется места.
На пути к третьему тысячелетию 599
IV
Проблемы мировой экономики, если их рассматривать изолированно от всех прочих проблем, за едипствепп^1м исключением, представлялись мепее серьезп^хми. Мировой экономический рост пе прекратится и без каких-либо особ^хх мер. Если верпа периодизация Кондратьева, то человечество еще до копца второго тысячелетия должно б^1ло вступить в повую эру подъема. Впрочем, ее паступлепие может быть несколько отсрочено из-за дезинтеграции советского социализма, анархии и вооружепп^хх конфликтов в пекотор^1х регионах, а также излишней приверженности идеалам свободной торговли, которая всегда вызывала больше энтузиазма у экономистов, чем у историков экономики. Тем пе мепее масштабы этой повой экспансии обещали быть огромп^хми. Как мы уже видели, «золотая эпоха» затронула прежде всего странах «развитой рыпочпой экономики^)—а это примерно двадцать государств с совокупным населением около боо миллионов человек (1960). Глобализация и международное перераспределение производства будут, как предполагалось, продолжаться, вовлекая в мировую экономическую систему большую часть оставшихся 6 миллиардов. Даже закоренелые пессимисты пе станут отрицать, что такая перспектива выглядела весьма благоприятной для бизнеса.
