«Холодная война
них ушли в прошлое с «эпохи империи», а вместе с ней и соперничества между колониальными державами за контроль над зависимыми территориями. Другие конфликты прекратились потому, что все «великие державы», кроме двух, переместились во второй или третий эшелон международной политики, и их взаимоотношения имели теперь сугубо локальное значение. Франция и Западная Германия после 1947 года зарыли топор войны не потому, что отпала вероятность нового франко-германского столкновения (французское правительство думало о нем постоянно) , а потому, что их совместная принадлежность к лагерю США и гегемония Вашингтона в Западной Европе не давали возможности Германии выйти из-под контроля. Но даже при таких условиях удивительно, как скоро исчезла из виду глазная забота государств после больших войн — забота победителей о восстановлении побежденных и забота побежденных о том, как преодолеть последствия своего поражения. Мало кто на Западе был всерьез озабочен скорым возвращением статуса великих держав Западной Германии и Японии, перевооруженных, хотя и не обладавших еще ядерным оружием, поскольку обе они фактически являлись послушными членами альянса, в котором главенствовали Соединенные Штаты. Даже Советский Союз и его сателлиты, хотя и предупреждали о германской опасности, горький опыт столкновения с которой у них имелся, делали это скорее из пропагандистских целей, чем вследствие реального страха. Москва опасалась не вооруженных сил Германии, а ракет НАТО, размещенных на ее территории. Однако после «холодной войны» могли возникнуть и другие конфликты между государствами.
Во-вторых, «холодная война» заморозила соотношение сил в мире, стабилизировав обстановку, которая по сути являлась временной и неустойчивой. Наиболее ярким примером этого стала Германия. В течение сорока шести лет она оставалась разделенной de facto, если не dejure, на несколько секторов: западный, который в 1949 году стал Федеративной Республикой Германии, средний, ставший Германской Демократической Республикой в 1954 году, и восточный, лежащий
за Одером и НеЙссе. Этот сектор, выслав из него большую часть немецкого населения, поделили между собой Польша и Советский Союз. Благодаря окончанию «холодной войны» и распаду СССР два западных сектора вновь объединились, а аннексированная СССР территория Восточной Пруссии оказалась отрезанной от остальной России Литвой, которая теперь стала независимым государством. Польше же пришлось довольствоваться обещаниями Германии признать границы 1945 года, которым она не верила. На стабилизация еще не означала мира. За исключением Европы, во времена «холодной войны» в остальных частях света продолжали воевать. В период с 1948 по 1989 годы едва ли можно найти хотя бы год, прошедший без серьезного вооруженного конфликта в мире. Эти конфликты контролировались и подавлялись из страха, что они могут спровоцировать ядерную войну 2 74 «Золотая эпоха»
между сверхдержавами. Ирак издавна регулярно покушался на Кувейт—маленький богатый нефтью британский протекторат на северном побережье Персидского залива, получивший независимость в 1961 году. Эги притязания не приводили к войне, пока Персидский залив являлся горячей точкой в конфронтации двух сверхдержав. До 1989 года было ясно, что СССР—главный поставщик оружия Ираку—мог предотвратить любые региональные авантюры Багдада. Разумеется, развитие внутренней политики государств нельзя было заморозить подобным же образом (за исключением тех случаев, когда это развитие могло привести к прекращению лояльности государства по отношению к сверхдержаве, союзником которой оно являлось). США не были склонны тер петь коммунистов и их сторонников у власти в Италии, Чили или Гватемале, так же как и СССР не был готов отказаться от своего права посылать войска в «братские» государства, которые пытались выйти из-под контроля (Венгрия и Чехословакия). Советский Союз более болезненно, чем Соединенные Штаты, относился к разнообразию зависимых от него режимов, хотя имел гораздо меньше возможностей оказывать на них влияние. Еще до 1970 года СССР утратил контроль, который раньше имел над Югосл авией гАлбанией и Китаем. Он вынужден был терпеть индивидуализм лидеров Кубы и Румынии; что же касается стран третьего мира, которые он снабжал оружием и которые разделяли его враждебность к американскому империализму, преследуя подчас совсем иные цели, то СССР совсем не имел реальной власти над ними. Почти ни одно из этих государств не допускало легального существования местных коммунистических партий. Тем не менее сочетание власти, политического влияния, подкупов и логики биполярности и антиимпериализма поддерживало более или менее стабильное разделение мира. За исключением Китая, ни одно значительное государство не переходило из одного лагеря в другой, разве только в случае внутренней революции, которую сверхдержавы не могли ни инициировать, ни предотвратить, в чем Соединенные Штаты убедились в 197о-е годы. Даже те союзники СШ^, которые обнаружили, что их собственная политика все более подавляется альянсом (как поняла :-»то Германия после 1969 года в вопросе Ostpolitik), не вышли из создающего им все большие трудности блока. Политически бессильные, нестабильные и незащищенные государства, неспособные выжить в международных джунглях (особенно много их было в регионе между Красным морем и Персидским заливом), кое-как продолжали существовать. Тень ядерного облака гарантировала выживание не столько либеральным демократиям Западной Европы, сколько режимам наподобие Саудовской Аравии и Кувейта. «Холодная война» была лучшим временем для карликовых государств—лишь после ее окончания стала очевидна разница между решенными проблемами и теми, которые были отложены в долгий ящик.
«Холодная война»
В-третьих, «холодная война» наводнила мир оружием в количествах, превосходящих всякое воображение. Это явилось хтественным результатом сорока лет постоянного наращивания вооружений в индустриальных государствах для защиты от войны, которая могла разразиться каждую минуту, сорока лет состязания сверхдержав за приобретение друзей и влияния путем распространения оружия по всему земному шару, не говоря уже о сорока годах постоянных военных действий «малой интенсивности» с происходящими время от времени вспышками крупных конфликтов. Милитаризованная в значительной степени экономика и огромный влиятельный военно-промышленный комплекс были заинтересованы в продаже своей продукции за рубеж, хотя бы для того, чтобы доказать своим правительствам, что они не только поглощают астрономические и экономически не обоснованные бюджетные средства для поддержания своей бесперебойной работы, но и на что-то пригодны. Беспрецедентная мода в мире на военные режимы (см. главу 12) породила перспективный рынок, питавшийся не только от щедрот сверхдержав, но и (после резкого взлета цен на нефть) из местных источников—доходов султанов и шейхов стран третьего мира, увеличивавшихся с невероятной быстротой. Экспортом оружия-занимались все. Социалистические страны и некоторые переживавшие упадок капиталистические государства, как, например, Великобритания, кроме оружия, мало что могли предложить мировому рынку из конкурентоспособных товаров. В торговый оборот вовлекались не только тяжелые виды оружия, которые могли использовать лишь правительства. Эпоха повстанческих войн и терроризма породила массовый спрос на легкие, портативные, но не менее разрушительные и смертоносные виды оружия. Преступный мир больших городов в конце двадцатого века обеспечивал этой продукцией появившийся гражданский рынок. В этой обстановке названия израильского пистолета-пулемета «узи», русского автомата Калашникова и чешской взрывчатки «семтекс» стали словами повседневного обихода.
