На насилие деревня ответила восстаниями. Если за 1926–1927 гг. органами ОГПУ было зафиксировано в общей сложности 63 массовых выступления в деревне, за 1929 г. — чуть более 1300 (244 тыс. участников)
[65], то в январе 1930 г. количество выступлений превысило 400 (около 110 тыс. участников), а в феврале достигло уровня 1066 (214 тыс. участников)
[66]. Волнения происходили в основном на почве несогласия вступать в колхозы, а во многих случаях были попыткой защитить «раскулаченных» от арестов и выселения или церкви от закрытия. Несмотря на то что информация о выступлениях крестьян, массовых выходах из насильственно созданных колхозов и «перегибах» поступала в Москву регулярно, Сталин до определенного момента практически не реагировал на нее. Скорее всего, он был уверен, что волна крестьянских выступлений не представляет особой угрозы, а является лишь неизбежным сопротивлением «отживающего класса». Однако в самом конце февраля в Москву начали поступать все более тревожные сигналы. Из тематических папок архива Политбюро, с которыми в 1960-е годы удалось познакомиться В. П. Данилову (сейчас эти документы закрыты в Архиве Президента РФ) следует, что непосредственным толчком для принятия решения о вынужденной корректировке курса были сообщения из нескольких регионов страны о нарастании крестьянских волнений
[67]. Первое пришло 26 февраля по прямому проводу из Харькова (тогда столица Украины) от секретаря ЦК КП(б)У П. П. Любченко и председателя ЦИК УССР Г. И. Петровского. В нем шла речь о волнениях в приграничном Ше-петовском округе, начавшихся 24 февраля. Толпы крестьян требовали открытия церквей, ликвидации колхозов, избивали активистов. Любченко и Петровский писали, что причинами выступлений были «недостаточная подготовка в отдельных селах коллективизации при форсированном темпе (обобществление инвентаря, посевматериала в двухдневный срок при решении собрания, не имевшего кворума), головотяпство комсомольцев, которые производили сбор утильсырья путем массовых фактических обысков дворов; головотяпство с закрытием церкви […]». Любченко и Петровский ставили вопрос об исправлении «грубого извращения партийных директив». Как справедливо отмечал В. П. Данилов, в этом документе содержались важные положения, ставшие основой последовавших вскоре выступлений Сталина. Главное среди них — объяснение «извращений» «головотяпством» местных работников. Это была ложь, поскольку работники на местах действовали в соответствии с директивами центра. Однако такая ложь открывала перед Сталиным возможности для политических маневров.
Как следовало из других сообщений, поступивших в те же дни, аналогичные события происходили в Казахстане, Воронеже и даже в непосредственной близости от столицы. В частности, в ЦК было направлено постановление бюро Московского обкома от 28 февраля «О политическом положении в московской деревне в связи с событиями в Петелинском районе Рязанского округа». Волнения в Пете-линском районе начались с событий 21 февраля в нескольких деревнях. Крестьяне разобрали обобществленный скот, семенные фонды, вернули имущество раскулаченным. Ударив в набат и разослав по соседним деревням делегатов, инициаторы движения способствовали его распространению. 23–27 февраля в Петелинском и Тумском районах Рязанского округа волнениями было охвачено, по официальным данным, 42 населенных пункта. Был убит один милиционер, ранены 8 активистов. Крестьяне, вооруженные кольями, оказывали сопротивление «изъятию кулаков». Сотрудники ОГПУ применяли оружие, в результате чего были убиты, согласно официальным сообщениям, трое и ранены шестеро крестьян29.
Нараставшие волнения крестьян, а также возможность срыва весеннего сева заставили власти отступить. 28 февраля 1930 г. Политбюро приняло решение поручить Сталину 2 марта 1930 г. выступить в газетах со статьей по поводу ситуации с коллективизацией
[68]. Опубликованная 2 марта статья «Головокружение от успехов» в целом содержала оптимистические оценки «огромнейших достижений» в деревне и объявляла «коренной поворот деревни к социализму» «обеспеченным». Вместе с тем Сталин осуждал отдельные «антиленинские настроения» — насаждение коммун, обобществлявших все имущество крестьян, нарушения «принципа добровольности и учета местных особенностей», снятие колоколов с церквей. Вину за эти явления Сталин полностью возлагал на местных работников. 10 марта на места было разослано постановление ЦК «О борьбе с искривлениями партийной линии в колхозном движении», которое требовало ориентироваться на создание артелей и возвращение крестьянам обобществленной птицы, коров, мелкого скота, приусадебной земли, «прекратить в какой бы то ни было форме насильственную коллективизацию», исправить «ошибки», допущенные при «раскулачивании», прекратить практику массового закрытия церквей
[69]. В общем, речь шла о временном отступлении с целью успокоить крестьян и дать им провести сев.
Однако статья Сталина и решение ЦК не внесли успокоения. В них не было главного — объяснения, что же делать с уже созданными путем насилия и принуждения колхозами. Крестьяне взяли решение этой проблемы в свои руки, разрушая колхозы силой, разбирая обобществленное имущество и семена, восстанавливая ликвидированные единоличные межи. Противоречивые сигналы из Москвы лишь стимулировали антиколхозные выступления крестьян, порождая одновременно растерянность у местных активистов. Март 1930 г. оказался пиком войны в деревне. На этот месяц пришлось 6528 массовых выступлений, что составляло около половины всех выступлений за 1930 г. Если считать, что официальная цифра количества участников выступлений в 1930 г. — около 3,4 млн человек
[70] соответствует действительности, то можно предположить, что в марте в волнениях участвовали 1,5–2 млн крестьян. Верхняя граница является предпочтительной, так как высокая интенсивность выступлений корреспондировала с ростом количества участников каждого из выступлений. На март месяц пришлось 80 выступлений так называемого «повстанческого типа» из 176, зафиксированных в 1930 г. в целом. Согласно классификации ОГПУ, это были выступления, «проходившие под лозунгами свержения советской власти, руководимые повстанческими центрами, сопровождавшиеся разгоном сельсоветов, попытками расширения территории, охваченной выступлением, вооруженным сопротивлением властям». В ходе таких выступлений наблюдались «занятие основных стратегических пунктов и учреждений, выставление пикетов и заслонов, формирование отрядов или групп вооруженных и т. п.»
[71].
