5 апреля началась забастовка на фабрике им. Ногина в Вичуге.
9 апреля бастовали почти все фабрики города. На следующий день, 10 апреля, в 18 часов руководству ОГПУ поступило сообщение от заместителя полномочного представителя ОГПУ по Ивановской области. В нем говорилось, что положение на фабриках Вичугского района обостряется. Сообщение рисовало следующую картину беспорядков. Около трех тысяч участников забастовки ходили по ули-дам, ворвались в здание милиции, обезоружили и избили одного из милиционеров, ранили начальника милиции. Из 50 милиционеров осталось в строю 17 человек. Здание ОГПУ было окружено толпой до тысячи человек, нескольких чекистов избили или ранили камнями. Чекисты начали отстреливаться, ранив двух демонстрантов
[191]. После выстрелов толпа рассеялась. В Вичугу выехал полномочный представитель ОГПУ по Ивановской области и руководители обкома партии, однако переговоры с забастовщиками не привели к результатам. Забастовка началась также на фабриках в Тейково. Требования бастующих — оставить мартовские нормы продовольственных пайков. Это сообщение с припиской заместителя председателя ОГПУ И. А. Акулова о том, что ивановским властям дано указание не применять оружие, а также мобилизовать всю агентуру, в том числе перебросить ее из Иваново для ведения «разложенческой работы среди забастовщиков», было отправлено Сталину. Сталин изрисовал угол документа карандашом (знак волнения или раздумий?) и поставил ничего не значащую резолюцию: «Почему молчит обком?»
[192].
Активные выступления в Вичуге продолжались и на следующий день. Всего за 8-11 апреля (согласно официальным отчетам) 15 милиционеров получили тяжелые ранения, а 40 милиционеров и 5–7 ответственных работников — легкие. 12 апреля в Вичугу прибыл Л. М. Каганович. При помощи репрессий и обещаний забастовку на вичугских фабриках удалось прекратить. Помимо Вичуги забастовки и массовые волнения произошли в ряде других районов Ивано-во-Вознесенской области — Тейковском, Лежневском, Пучежском. Для локализации выступлений ивановские руководители приняли энергичные меры. 14 апреля было одобрено решение об «изъятии антисоветских элементов» в крупнейших городах. Для предотвращения похода рабочих Тейково в областной центр Иваново-Вознесенск, было решено не останавливать в Тейково поезда
[193]. В районах волнений проводились массовые аресты руководителей забастовок. Все это позволило предупредить втягивание в забастовочное движение рабочих других центров, хотя обстановка в регионе оставалась тяжелой.
Хотя ивановские волнения удалось сравнительно быстро подавить, эти события выявили ряд тревожных для сталинского режима симптомов. Забастовки и демонстрации произошли в одной из крупнейших промышленных областей в центре страны, неподалеку от столицы и охватили одновременно несколько районов. В любой момент к забастовщикам могли присоединиться рабочие других предприятий, где также наблюдались «тяжелые настроения». Большое влияние апрельские события оказали на крестьян Ивановской области, многие из которых поддержали рабочих-забастовщиков. По деревням прокатились так называемые «волынки» — коллективные отказы от работы в колхозах, усилился распад колхозов
[194]. Активное участие в забастовках и демонстрациях принимали местные коммунисты (в ряде случаев они были их организаторами)
[195] Одновременно беспомощность продемонстрировали местные руководители.
В контексте общей ситуации подобные выступления могли в определенный момент привести к непредсказуемым последствиям. И неудивительно, что волнения в Ивановской области были очень серьезно восприняты в Москве. ЦК ВКП(б) обратился к областной парторганизации со специальным письмом, в котором утверждал, что местные коммунисты проглядели, как «осколки контрреволюционных партий эсеров, меньшевиков, а также изгнанные из наших большевистских рядов контрреволюционные троцкисты и бывшие члены “рабочей оппозиции” пытались свить себе гнездо и организовать выступления против партии и советской власти»
[196]. Сбивая напряжение в Ивановской области, Совнарком СССР оперативно принял решение о направлении туда дополнительных продовольственных фондов.
Не исключено, что ивановские события подтолкнули правительство на более решительные «либеральные» меры. В мае 1932 г. появились постановления СНК, ЦИК СССР и ЦК ВКП(б), демонстрировавшие некоторую корректировку «генеральной линии». Значительно сократив государственный план хлебо- и мясозаготовок, правительство разрешило крестьянам торговать хлебом (после завершения хлебопоставок с 15 января 1933 г.) и мясом (в случае регулярного выполнения поставок в централизованные фонды). Причем если раньше рыночная торговля ущемлялась многочисленными налогами и низкими потолками цен, то отныне единоличники и колхозники получили право торговать по ценам, складывавшимся на рынке. Цель подобных решений была ясна. Продразверстка и централизованное снабжение довели страну до голода, и сталинское руководство в преддверии кампании сбора нового урожая обратилось к личной заинтересованности крестьян.
В весенние и летние месяцы 1932 г. политика, которую иногда называют «неонэпом», казалось, набирала силу. Одно за другим следовали постановления о недопустимости ликвидации личных подсобных хозяйств колхозников, о возвращении им ранее реквизированного для общественных ферм скота, о соблюдении «социалистической законности». Реальные корректировки в конце концов затронули даже курс на форсированную индустриализацию. В августе 1932 г. впервые за несколько лет было принято решение о существенном сокращении капиталовложений, причем более всего уменьшалось финансирование тяжелой промышленности
[197]. В целом, указывая правильное направление возможного выхода из кризиса, «неонэпов-ские» решения весны-лета 1932 г. были запоздавшими, непоследовательными и половинчатыми, что привело к дальнейшему нарастанию кризиса. Такое развитие событий определялось как инерцией политики «большого скачка» и созданных механизмов форсированного наращивания индустриализации, так и личной позицией Сталина. Однако прежде чем обратиться к рассмотрению этих факторов, необходимо коротко охарактеризовать состояние институтов высшей власти и общие принципы принятия решений в период кризиса.
Реорганизация Политбюро
Новая ситуация, сложившаяся в Политбюро в результате окончательной победы сталинской фракции, вызвали своеобразные «миниреформы» и в партийно-государственном аппарате. Они не затрагивали основ сложившегося механизма высшего руководства, но отражали то промежуточное состояние, в котором оказалась власть в период от разгрома оппозиций до окончательного утверждения единоличной диктатуры Сталина. Прежде всего после смещения А. И. Рыкова реорганизация была проведена в правительственном аппарате, где претворялись в жизнь сталинские идеи о преодолении «разрыва между партийным и советским руководством». Новый председатель Совнаркома В. М. Молотов начал свою деятельность с проведения тех мер, которые излагались в сталинском письме от 22 сентября 1930 г.
[198] 23 декабря 1930 г. по инициативе Молотова Политбюро одобрило постановление, которое в основных пунктах повторяло именно эти сентябрьские предложения Сталина. Постановление предусматривало упразднение совещания заместителей председателя СНК и создание Комиссии исполнения при СНК
