Подлинники протоколов Политбюро показывают, что Каганович формулировал многие постановления Политбюро, что во время отпусков Сталина он по-прежнему руководил работой Политбюро и аппарата ЦК. Оставаясь вторым секретарем ЦК, он был назначен председателем Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б) — нового руководящего партийного органа, созданного по решению XVII съезда партии вместо Центральной контрольной комиссии. Особую роль Кагановича в руководстве партийными делами определяло постановление Секретариата ЦК о приеме работников в аппарат ЦК ВКП(б), утвержденное 17 января 1934 г. В нем говорилось: «а) Установить, что прием или увольнение всех без исключения работников в аппарат ЦК производится лишь с утверждения т. Кагановича или т. Сталина,
б) Обязать заведующих отделами ЦК ВКП(б) строго придерживаться этого постановления». Показательными были обстоятельства подготовки постановления. Первоначальный его вариант был написан Кагановичем и имел следующий вид: «Установить, что прием всех без исключения работников в аппарат ЦК производится лишь с утверждения секретаря ЦК». Сталин исправил текст Кагановича, причем демонстративно поставил фамилию Кагановича на первое место. Сталинский вариант и был окончательно утвержден Секретариатом ЦК ВКП(б)
[470].
О сохранении прежней иерархии в руководстве партии свидетельствовало очередное распределение обязанностей между секретарями ЦК, произведенное Политбюро 4 июня 1934 г. Сталину поручалось наблюдение за отделом культуры и пропаганды, Особым сектором
[471] и Политбюро. Каганович руководил работой Оргбюро, промышленного и транспортного отделов, комсомола и Комитета партийного контроля. Жданов контролировал сельскохозяйственный, планово-финансово-торговый, политико-административный отделы, отдел руководящих партийных органов, Управление делами и Секретариат ЦК
[472]. Большое количество обязанностей заставило Кагановича обратиться в Политбюро с просьбой об освобождении от заведования транспортным отделом. 9 июля 1934 г. Политбюро удовлетворило эту просьбу, хотя оставило за Кагановичем «наблюдение и общее руководство этим отделом»
[473].
Формально секретарем ЦК ВКП(б) после XVII съезда был избран также секретарь Ленинградского обкома, член Политбюро С. М. Киров. Однако фактически он оставался в Ленинграде и обязанности секретаря ЦК выполнял в минимальной степени. Эта ситуация сложилась в результате конфликта, который произошел между Кировым и Сталиным. О сути этого конфликта писал в своих воспоминаниях М. В. Росляков, который в 1934 г.
руководил финансовыми органами Ленинградской области (Росляков ссылался на рассказы самого Кирова и председателя Ленинградского совета И. Ф. Кодацкого). «Съезд (XVII съезд ВКП(б). — О. X.) закончился 10 февраля, и в тот же день состоялся пленум ЦК для формирования руководящих органов партии, — сообщал Росляков. — Как и полагается, прежде чем внести какие-либо организационные вопросы на Пленум, их предварительно обсуждают на Политбюро. Так было и в тот раз. Все шло гладко, согласованно. Когда стали обсуждать кандидатуры секретарей ЦК, то Сталин внес предложение избрать одним из секретарей С. М. Кирова, с освобождением его от работы в Ленинграде. Сергей Миронович решительно возразил против этого, выдвинув основным мотивом — дайте поработать в Ленинграде еще пару лет, чтобы вместе с ленинградскими товарищами выполнить вторую пятилетку; были ссылки и на неподготовленность к работе в центре, на состояние здоровья. Сталин настаивал на своем предложении, мотивируя его необходимостью укреплять рабочий аппарат ЦК, выдвигая более молодых, учитывая его, Сталина, возраст (ему было тогда 54 года). Кирова поддержал энергично Серго (Орджоникидзе. — О. X.), мотивируя в основном проблемами тяжелой промышленности, которые решает Ленинград. Куйбышев также высказался в пользу соображений Кирова.
Сталин, видя, что его предложение не встречает полного и привычного согласия, разгневался и «в сердцах» ушел с заседания. Товарищи, понимая отлично, что вопрос все равно надо решать, предложили Кирову идти к Сталину и искать вместе приемлемый выход. Какие были разговоры у Кирова со Сталиным, вряд ли точно кто-либо знает, но Киров настаивал на своем, и было принято компромиссное решение: Кирова избирают секретарем ЦК, но с оставлением в Ленинграде секретарем Ленинградского обкома. А для работы в ЦК берут А. А. Жданова из Горького»
[474].
Согласно свидетельству Рослякова, неожиданный перевод Жданова в Москву вызвал ряд организационных проблем. В частности, назначенного вместо Жданова первым секретарем Горьковского крайкома Э. К. Прамнэка пришлось задним числом вводить в состав кандидатов в члены ЦК (руководителю столь крупной организации это было положено по статусу). Как показала А. А. Кирилина, архивные документы подтверждают эти утверждения Рослякова: Прамнэк не числился в списках членов и кандидатов в члены ЦК, присутствующих на первом заседании пленума ЦК нового созыва 10 февраля 1934 г.
[475] Косвенно в пользу версии Рослякова о неожиданности назначения Жданова свидетельствуют и другие аналогичные формальные неувязки. Жданов, не будучи даже кандидатом в члены Политбюро, в силу своей должности принимал участие во всех заседаниях Политбюро и в голосовании решений Политбюро опросом. Более того, в сентябре 1934 г. в отсутствие Сталина и Кагановича Жданов фактически руководил работой Политбюро — именно он подписывал протоколы заседаний Политбюро за этот период. На имя Жданова приходили письма по различным вопросам, которые рассматривались затем Политбюро
[476]. Такие формальные неувязки можно было бы избежать, если бы Киров был реально действующим секретарем или если бы назначение Жданова готовилось заранее.
Все эти факты позволяют утверждать, что конфликт по поводу назначения Кирова в Москву действительно произошел. Однако ничего необычного в этом столкновении не было. Мотивы Сталина, настаивающего на назначении Кирова, очевидны: после перевода Постышева на Украину в ЦК ВКП(б) действительно был нужен новый, энергичный секретарь, отвечающий за важные участки работы. Не исключено, что Сталин хотел также несколько уравновесить влияние Кагановича (что он сделает в 1935–1936 гг.) и по этой причине также хотел видеть на посту секретаря ЦК члена Политбюро. Не менее понятны возражения Кирова. Переезд в Москву означал для него ломку привычного, сложившегося за восемь лет ритма жизни, погружение в сложные московские дрязги и проблемы. Вполне возможно, что Кирова не устраивал переход под непосредственное подчинение к Кагановичу, который в руководящей иерархии стоял на ступень выше Кирова. Можно напомнить также, что перемещения высших руководителей на новые должности в конце 1920-х — начале 1930-х годов достаточно часто сопровождалось конфликтами и скандалами. Известно, что сам Киров с большой неохотой переезжал в 1926 г. из Баку, где он занимал пост секретаря компартии Азербайджана, в Ленинград. Большим скандалом сопровождался перевод Орджоникидзе в том же 1926 г. из Закавказья в Москву на пост председателя ЦКК ВКП(б)
[477] В общем, конфликт между Сталиным и Кировым был типичным бюрократическим столкновением, за которым не просматриваются какие-либо политические разногласия. Скорее всего, Киров выторговал некоторое время для завершения дел в Ленинграде, и Сталин согласился отложить его переезд в Москву.
