Этелни
Во времена Альфреда Этелни напоминал остров в болотах Сомерсета, связанный насыпной дорогой с Ист Линг. Он располагался на Тоне, притоке реки Паррет. В начале 878 г. Альфред укрылся на Этелни фактически как изгнанник в собственном королевстве. Отсюда расползались слухи о короле и, возможно, о случавшихся с ним чудесах.
Заболоченные равнины Сомерсета идеально подходили для ведения партизанской войны. Пока Альфред ещё не был готов сойтись с данами в открытом бою, он со своим маленьким отрядом пробирался по тропам в болотах и лесах Сомерсета, чтобы устраивать засады на вражеских дозорных и фуражиров. Но он знал, что рано или поздно он должен выступить против викингов с войском. А для этого нужно было, чтобы кто-то защищал Этелни с запада, со стороны реки Паррет, и чтобы воины из областей, ещё не подчинившихся данам, пришли к нему на помощь.
Зрелище, представшее глазам элдормена Одды на севере, на горизонте Бристольского залива, должно было наполнить его смятением. Однако он не собирался бросать своего повелителя в тяжёлую минуту. Корабли Уббы шли прямо к устью Паррета. Но элдормен Одда наблюдал за рекой из древнего форта, который Ассер называет Кинвит и который чаще всего отождествляют с фортом железного века в Каннингтоне. Ассер хорошо знал этот форт и утверждал, что валы были насыпаны «по нашим обычаям», имея в виду, что их построили в древности бритты. Иногда Кинвит отождествляют с Каунтсбери Хилл, дальше к западу по побережью Девоншира, поскольку он больше подходит под описание Ассера. Разумеется, ополченцы Девоншира вполне могли занять Каунтсбери Хилл, однако Каннингтон, прикрывающий подходы к зимнему пристанищу короля по реке, кажется более логичным вариантом.
Где бы ни располагался Кинвит, воины Одды заняли форт и приготовились к обороне. Люди Уббы вытащили свои корабли на берег и двинулись к укреплениям. Над ними реяло знамя, внушавшее ужас многим несчастным, которым довелось увидеть его и почувствовать на себе ярость его владельцев. Ворон — важная фигура в языческой скандинавской мифологии. У сыновей Рагнара было много сестёр, и Анналы Сент-Ниотс сообщают, что именно эти женщины соткали для своих братьев то самое знамя Ворон, самое знаменитое из всех подобных знамён. Сэр Джон Спелман пишет, что знамя было соткано перед тем, как братья отправились мстить за смерть своего отца, Рагнара Лодброка, специально для этого случая. Более того, оно обладало магическими свойствами: «Обычно казалось, что [ворон на знамени] хлопает крыльями, как бы готовясь взлететь, но когда викингов ждала неудача, он повисал и не двигался».
Если викинги не любили продолжительных осад, то элдормену Одде из Девона они, похоже, нравились ещё меньше. Убба, видимо, рассчитывал, что со временем у людей Одды закончится вода, а поскольку источников в их укреплении на вершине холма нет, им не останется ничего другого, как сдаться. Тогда викинги смогут спокойно подняться вверх по Паррету к своей конечной цели. Однако Одда не собирался отсиживаться слишком долго. Он применил тактику, которую некогда использовали осаждённые в Ридинге даны, и нанёс неожиданный удар по осаждавшему его скандинавскому войску. Это было очень рискованное решение, которое свидетельствует о том, что Одда прекрасно понимал, сколь многое зависит сейчас от него и его воинов. И план его удался. Выйдя из укреплений, англосаксы бросились туда, где реяло знамя и где находился предводитель войска. Англосаксонская хроника сообщает о 800 убитых данах и, что ещё более важно, о гибели Уббы, принёсшего столько бедствий англосаксонским королевствам. Наконец этот страшный человек упал мёртвым на английскую землю. В мрачные месяцы зимы 878 г. англосаксонский воин стоял над изрубленными телами грозного предводителя викингов и его соратников, сжимая в руке их священное знамя, безжизненно поникшее на ветру. И в этот миг появилась надежда. Что касается знаменитого знамени, Спелман выносит ему неоспоримый приговор: «Так или иначе, Ворон в конце концов предал их: захваченные врасплох, викинги потеряли свой Оракул прежде, чем успели посоветоваться с ним».
Этелни. Пасха 878 г. Легенды и реальность
Этельнот знал земли родного Сомерсета как свои пять пальцев. Полуголодные соратники короля воспряли духом, и вскоре, возможно по предложению элдормена, было решено превратить Этелни в настоящую крепость.
Болота Сомерсета могли остановить кого угодно. В это время года до большей части мест этого болотистого края можно было добраться только на лодке. Этельнот с королём находились в самом его центре.
На полпути между королевскими имениями Уэдмор и Эллер Альфред начал строить нечто вроде крепости «прекрасной работы», к которой с обеих сторон вели мосты или дамбы. На какое-то время этот остров в болотах станет ему домом. Теперь у Альфреда, короля-изгнанника, имелся небольшой кусочек королевства, который он мог назвать своим, и стоило подумать о будущем. К Пасхе план был готов. Но не только эти приготовления занимали короля на Этелни в эти дни. Явления святых, предчувствия, предсказания, мучения и забвение, словно отзвуки англосаксонских легенд, и одновременно осколки жестокой реальности вставали перед ним из туманов сомерсетских болот.
Из своей крепости на Этелни король продолжал вести войну с данами. При поддержке местных жителей он совершал боевые вылазки, но для того, чтобы изгнать захватчиков, обосновавшихся в Чиппенгеме, требовалась большая сила. Едва ли он мог призвать тех, кто бежал за море, и, во всяком случае, как убедить их, что он всё ещё жив? Одда и воины Дорсета были заняты, преграждая врагам путь к Этелни с севера и с запада. Во время своих прогулок по окрестностям Этелни Альфред обдумывал этот вопрос. Одна из них осталась в исторической памяти англичан больше чем на тысячу лет, что поразительно для события, которого, возможно, никогда не было. Король, который сжёг пироги, — вечная эпитафия Альфреда, который своими реальными достижениями заслужил нечто гораздо большее. Учёные усердно трудились, чтобы понять истинное значение этой истории, которая впервые появилась в Житии св. Неота, написанном как минимум через сто лет после изгнания в Этелни. В результате они пришли к выводу, что Альфред сжёг свои пироги лишь фигурально.
Говорят, что однажды Альфред, бродя в одиночестве в глуши, постучал в дверь скромного жилища свинопаса и спросил, не могут ли хозяин и хозяйка приютить его. Жена свинопаса провела гостя в дом, и вскоре король, неузнанный своими хозяевами, погрузился в глубокие размышления о своей судьбе. Задумавшись, он не заметил, что лепёшки, или пироги, которые хозяйка поставила в печь, горят. Женщина, вернувшись, подбежала к печи, понося своего гостя и упрекая его в том, что он не удосужился помочь ей и переворачивать лепёшки, но, конечно, рассчитывает их съесть. И Альфред, как намекает легенда, знал, что она права. Однако всё это — аллегория. На самом деле Альфред знал, что бездействие дорого обошлась ему в других вещах. Что он сделал, чтобы предотвратить события, плоды которых он теперь пожинает? Когда после соглашения в Уилтоне даны покинули Уэссекс и отправились завоёвывать другое королевство, король Уэссекса мог и должен был принять какие-то меры, чтобы укрепить оборону. Но увы… Теперь, в свой самый чёрный час, он чувствовал раскаяние. Хороший король не окажется в доме своих подданных в роли гостя, который не в состоянии выполнить даже простейшие обязанности. Автор Жития св. Неота знал это не хуже, чем одинокий король в болотах Сомерсета. В полном соответствии с каноном такого рода произведений, автор далее рассказывает, что на Этелни Альфреду явился св. Неот, который поведал ему, что он одержит победу над своими врагами. Перед нами стандартная схема назидательного христианского рассказа: предостережение, вина, раскаяние, божественное обещание успеха и торжество — но всё это облечено в форму прелестной, запоминающейся надолго истории.
