Результатом всего этого стала катастрофа. Некоторые корабли византийской армады стойко держались и оказывали сопротивление:
«Особенно отличился Иоанн — один из командиров, служивших под началом Василиска… Когда огромная толпа окружила его корабль, он встал на палубе и, поворачиваясь то в одну сторону, то в другую, поразил сверху великое множество врагов. Осознав, что корабль захвачен, он в полном вооружении бросился в море…воскликнув, что он, Иоанн, никогда не попадет в лапы собак».
История драматичная и, в общем, характерная для наших античных источников, которые обычно фокусируют внимание на деяниях отдельных незаурядных людей. Отсюда вытекает то обстоятельство, что мы оказываемся не в состоянии уяснить себе разные детали, относящиеся к этому сражению, как то: сколько кораблей было уничтожено огнем, а сколько впоследствии было повреждено в бою и взято на абордаж. Таким образом, ни один источник нам не сообщает, сколько в общей сложности было уничтожено римских судов. С этого времени позднеримская и раннесредневековая история превращается в не поддающуюся расшифровке таинственную криптограмму и начинает все чаще вызывать у нас досаду. Если мы что-то и знаем наверняка, так это то, что вандалы одержали решительную победу — безусловно, тем более решительную, что потеря каждого транспортного судна, которое они захватили или потопили, означала потерю нескольких подразделений римской армии. Военные столкновения в античности были довольно кровопролитными, так что римляне вполне могли потерять более 100 кораблей и свыше 10 тысяч человек. Тем не менее я подозреваю, что в действительности потери были меньше, чем те, о которых сообщает склонный к риторическим преувеличениям Прокопий; кроме того, мне думается, что в основе своей эти события весьма схожи с событиями 1588 г. Уцелевшие римские силы были настолько рассредоточены, что более не могли представлять собой никакой угрозы; римляне оказались не в состоянии осуществить высадку экспедиционного корпуса под командованием Василиска, поскольку этот корпус уже не был эффективной боевой единицей. Константинополь напряг все силы, чтобы отвоевать королевство вандалов, однако экспедиция провалилась. Когда спустя 5 лет, 18 января 474 г., Лев I умер, казна Восточной империи была пуста. Император мобилизовал все свои ресурсы, не оставив никаких средств для повторной попытки.
Согласно Прокопию, разгром византийской армады был обусловлен предательством Василиска: получив крупную сумму от Гейзериха, он согласился на пятидневное перемирие, в котором тот нуждался единственно из расчета на то, что ветер переменится в направлении, благоприятном для брандеров. Впрочем, в римской историографии причины крупных военных поражений частосписывались на измену — еще один частный случай той тенденции, которая в поиске причин тех или иных событий обращалась к добродетелям или порокам отдельных личностей. Аналогичным образом Прокопий объяснил вторжение вандалов в Северную Африку в 429 г. предательством Бонифация, однако это обвинение, несомненно, лишено каких бы то ни было оснований. В свою очередь, Василиск в январе 475 г. отнял восточноримский престол у преемника Льва, Зенона, и удерживал его вплоть до лета 476 г., когда Зенон сумел вернуть себе трон. Благодаря этому обстоятельству Василиск вошел в историю как узурпатор, и возложить на него вину за катастрофу 468 г. было легко. Однако причины поражения римлян, по-видимому, были более прозаичными. Это совокупность нескольких факторов, как то: невезение с ветром, немыслимая с точки зрения тактики попытка осуществить высадку в такой близости от Карфагена, что элемент внезапности оказался исключен, и, наконец, излишняя самоуверенность
.
Идет ли речь о предопределенном исходе порочного замысла или о непредвиденных последствиях невезения с погодой, разгром византийской армады обрек на гибель часть римского мира. Далеко не все сразу это осознали. Когда некое положение вещей сохраняется в течение 500 лет — время, отделяющее нас от Христофора Колумба, — трудно поверить в то, что оно может вдруг исчезнуть. Тем не менее ситуация была безнадежна. У Константинополя больше не было денег, чтобы продолжать оказывать Риму помощь. Владения, находившиеся отныне в распоряжении Антемия и Рицимера, немногим превышали территорию Италийского полуострова и Сицилии — в качестве источника доходов этого было совершенно недостаточно для содержания армии, достаточно мощной, чтобы сохранять контроль над вестготами и бургундами, вандалами и свевами, не говоря уже о римских группировках на местах, — над всеми теми центробежными элементами, которые теперь стали фактически хозяевами положения в пределах Западной Римской империи. Поражение Василискасвело на нет последнюю возможность восстановить центральную имперскую власть. В течение десятилетия, прошедшего после 468 г., несмотря на ту политическую и культурную инерцию, которая не позволяла представить мир без Рима, разные народы в разных областях постепенно осознали тот факт, что Западной империи более не существует.
Агония империи в 468–476 гг.: граница
Первыми, кто осознал реальное положение вещей, были римские провинциалы, жившие на границе. Письменные и археологические источники позволяют нам особо выделить такую общность, как население Норика. Эта провинция занимала территорию предгорий между внешними склонами Альп и руслом Дуная, где теперь расположена Нижняя Австрия. Здесь живописные, плодородные долины притоков Дуная тянутся к самым высоким горам в Европе — потрясающий пейзаж! В этой волшебной, «певучей» стране где-то во второй половине 450-х гг. странствовал загадочный святой по имени Северин (мельком мы уже встречались с ним в VIII главе). Северин ничего не сообщает о своем происхождении, за исключением того, что он подвизался в качестве отшельника в далеких пустынях на Востоке; однако нам известно, что он прекрасно знал латынь
. От него самого до нас не дошло ни строчки, но спустя лишь одно поколение после его смерти один из его помощников, монах по имени Евгиппий, описал жизнь святого. Северин умер в январе 482 г., а Евгиппий написал свое сочинение в 509–511 гг. Евгиппий вовсе не являлся одним из близких к святому людей, однако он был свидетелем кончины Северина и слышал рассказы о нем тех, кто знал его лучше. То, что сделал Евгиппий, представляло собой отрывочный рассказ о жизни Северина и его чудесах. Едва ли это можно назвать биографией, однако повествование Евгиппия изобилует эпизодами, которые живо воспроизводят жизнь в приграничной области в тот период, когда время империи стало уходить в прошлое.
Древнее царство Норика было основано около 400 г. до н. э., когда кельтоязычные норики установили свою власть над автохтонным, т. е. иллирийским, населением. С точки зрения геополитики эта страна представляла собой нечто вроде «тихой заводи». Она поставила под свой контроль некоторые маршруты, которые вели через Альпы, однако среди них не было тех главных путей, которые шли на запад, и в особенности тех, что лежали на восток, через Юлийские Альпы, чьи пологие склоны и широкие перевалы обеспечивали более удобные связи между Италией и бассейном Среднего Дуная. Здесь имелось несколько стратегически важных железных рудников, поэтому со II в. до н. э. активно развивались торговые отношения между этой областью и Северной Италией, особенно с Аквилеей. Это обстоятельство обусловило в целом добрые отношения между Нориком и Римской республикой, что проявилось не в последнюю очередь в постоянном присутствии значительного числа римских торговцев в царской резиденции, из которой и выросло царство — Магдаленсбург.
