Впоследствии возникновение королевства франков в Галлии стало возможным исключительно благодаря сходной перегруппировке среди франкских племен. Франки нечасто фигурировали в нашем повествовании о падении Римской империи, главным образом потому, что они явились скорее результатом, нежели причиной этого процесса. Они выступали серьезной силой на римской почве лишь с середины 460-х гг.; к тому времени римская власть в Северной Галлии уже пошатнулась. То, что объединение франков было непосредственно связано с крахом Римской империи, недоказуемо, но весьма правдоподобно. В IV в. римская политика по отношению к соседям франков на юге, в приграничном регионе на Рейне, а именно к алеманнам, была отчасти направлена на предотвращение возникновения опасных в военном отношении политических конфедераций. Если сказанное справедливо в отношении франков, то для политического объединения франкских племен должны были наступить значительно более благоприятные условия, когда римское господство в регионе пришло в упадок. Факт заключается в том, что франкское войско, которое Хлодвиг использовал после 480 г. для создания единого Галльского королевства от Гаронны до Ла-Манша, было создано в результате объединения по меньшей мере 6 отдельных воинских формирований. К войску, унаследованному от своего отца, Хильдерика, Хлодвиг присоединил формирования Сигиберта (и его сына Хлодерика), Харариха, Рагнахара и Рикхара (братьев, но, по-видимому, со своими собственными дружинами), а также Ригномера
. Аналогичным образом остготы, которые в 493 г. низложили Одоакра, чтобы создать последнее по времени государство на руинах Западной Римской империи, также представляли собой недавнее политическое образование. Теодорих Амал, первый остготский король Италии, завершил процесс, начатый его дядей Валамером. В 450-е гг. Валамер объединил ряд готских вооруженных формирований (подобно Хлодвигу у франков), чтобы создать одно из королевств, пришедших на смену гуннской державе в районе Среднего Подунавья. На этом этапе группировка насчитывала свыше 10 тысяч человек или около того. В 480-е гг. Теодорих объединил это войско с другим, более или менее равной численности: речь идет о фракийских готах, прежде расселившихся на востоке Балканского полуострова. Именно это объединение впоследствии завоевало Италию
.
Стоит бросить более пристальный взгляд на процесс создания более крупных и сплоченных объединений, на основе которых возникли новые королевства. Во всех этих случаях объединение проходило в условиях хаоса династического соперничества. С одной стороны, означенный процесс был инициирован военными предводителями, которые с легкостью убивали друг друга. В особенности Хлодвиг, как кажется, испытывал удовольствие от приятного для него звука боевого топора, раскраивающего череп, и личная кровная месть, разумеется, получила широкое распространение. С другой стороны, хотя обычай убивать друг друга всегда был принят в среде германских военных вождей, никогда прежде он не становился причиной столь важных перемен в жизни германского общества. Дело в том, что не менее важным, чем личные притязания вождей, было настроение воинов, являвшихся свидетелями драмы. Рассказ Григория Турского об объединении франков Хлодвигом обращает наше внимание на тот факт, что почти после каждого убийства подданные погибшего вождя изъявляли готовность признать власть Хлодвига. Безусловно, у них был выбор. То же самое относится ко всем остальным политическим объединениям. Племенной союз вестготов был создан не только по воле Алариха, но и по желанию большей части тервингов и грейтунгов, а также разбитых приверженцев Радагайса, изъявивших готовность встать под знамена Алариха. Объединение вандалов, как мы видели, возникло в тот момент, когда силинги и аланы решили связать свою судьбу с хасдингами, тогда как племенной союз остготов образовался благодаря тому позитивному резонансу, который произвели личные успехи, достигнутые на протяжении двух поколений Валамером и Теодорихом. В некоторых из этих случаев нам известны немногие вожди, которые отказывались вливаться в новые объединения. Итак, вместо того чтобы фокусировать наше внимание исключительно на соперничестве германских вождей, следует обратиться к проблеме выбора, сделанного свободными общинниками, чьи настроения обратили традиционное соперничество предводителей в процесс политического объединения
.
Из доступных нам источников мы знаем, что Римская империя в двух отношениях сыграла в означенном процессе роковую роль. Во-первых, являясь самой мощной военной державой своего времени, она на протяжении веков совершенствовала испытанные и надежные методы ограничения прав и свобод даже тех мигрантов, которых она охотно принимала. Стол кнувшись лицом к лицу с этой державной мощью, сочетавшейся с имперской парадигмой общества, якобы превосходившего все остальные, многие из мигрантов, недавно обосновавшихся в пределах империи, вскоре осознали, что существуют очень веские причины для объединения сил (каковы бы ни были в дальнейшем результаты их дробления). Тервинги и грейтунги объединились еще летом 376 г., когда Валент попытался их разделить, чтобы властвовать над ними, допустив в пределы империи одних лишь тервингов. Те из людей Радагайса, что были проданы в рабство вскоре после его разгрома или видели истребление своих жен и детей в италийских городах после убийства Стилихона, в скором времени сочли за благо для себя пойти под знамена Алариха. Именно после серьезных поражений силинги и аланы объединились с хасдингами — прежде всего для того, чтобы оказать более эффективное сопротивление военным экспедициям, организованным против них Констанцием. Сходным образом возникновение остготского союза было ускорено драматическими событиями лета 478 г., когда император Зенон попытался натравить Теодориха Амала на фракийских готов. Император уверял, будто он намерен передать в распоряжение Теодориха значительный воинский контингент, чтобы помочь ему справиться с его соперниками, тогда как в действительности он стремился к тому, чтобы два готских объединения причинили друг другу серьезный ущерб, прежде чем он направит имперскую армию с целью их добить. В конечном счете, несмотря на взаимную неприязнь между предводителями обоих объединений, рядовые воины в массе своей отказались сражаться, прекрасно осознавая перспективу взаимного уничтожения, уготованную им Зеноном
.
Во-вторых, Римская империя обладала мощным механизмом, позволявшим перераспределять налоговые поступления. Этим обстоятельством воспользовались готы и другие варвары, которые вынуждали империю (более или менее осознанно) признавать их в качестве союзников или же отрывали от нее куски в виде доходных земель (городов с округой), чтобы обеспечить себе уровень доходов, недоступный вне пределов империи. Несмотря на все свои достижения в области экономики, германский мир IV в. оставался относительно бедным по сравнению с империей. Как мы видели в VII главе, золото в относительном изобилии появляется в германских погребениях лишь со времен Аттилы, который изымал его у римлян в беспрецедентных количествах. Отважным мигрантам Римская империя, представлявшая собой угрозу самому их существованию, вместе с тем предоставляла редкую возможность обогащения. Когда дело дошло до насильственной экспроприации чужого добра, варварские объединения, которые могли мобилизовать крупные вооруженные формирования, вновь получили отличный шанс достигнуть желаемого. Страх и предвкушение поживы сочетались в разных долях, однако, так или иначе, оба этих ощущения толкали всех варваров к объединению. Таково было истинное положение вещей, при котором, как только гунны вынудили крупные массы варварских племен пересечь границы империи, Римское государство стало их главным врагом. Его военная мощь и финансовая система стимулировали тот процесс, в результате которого толпы варваров превратились в сплоченные объединения, сумевшие создать свои королевства на территории Римского государства.
