Итак, примерно через тридцать лет после того, как тервинги и грейтунги пересекли Нижний Дунай, разразился второй кризис. За короткий промежуток времени безопасность римских границ (на этот раз в большей мере к западу, нежели к востоку от Карпат) нарушалась не менее трех раз. По римской границе был нанесен удар с четырех сторон — переправа через Рейн, походы Радагайса, Ульдина и бургундов. Радагайс двинулся на юг и на запад в Италию; вандалы, аланы и свевы, а также бургунды ворвались в приграничную полосу империи с востока и преодолели ее, тогда как Ульдин двигался на юг. Эти передвижения, начавшись примерно в одной и той же области, усилили хаос, царивший на европейских границах империи. Силы, насчитывавшие десятки тысяч воинов (а в целом — значительно более ста тысяч человек; весьма вероятно, что их было несколько сотен тысяч), пришли в движение.
Пробьет час — приидет гунн
Если масштаб и географические рамки кризиса 405–408 гг. нелегко установить по древним источникам, то реконструировать его причины еще труднее. Письменные источники, дошедшие до нас в лучшем случае во фрагментах, в этот период практически отсутствуют. Один, созданный сто лет спустя, сообщает, что вандалов заставил покинуть Центральную Европу недостаток продовольствия, но это звучит неубедительно. Они прожили там триста лет; при этом период около 400 г. н. э. в Европе был одним из наиболее благоприятных в климатическом отношении: лета выдались теплые и солнечные. Хвастовство Ульдина (см. выше) могло означать, что он ставил перед собой только завоевательные цели; но опять-таки легкость, с которой римлянам удалось сокрушить его, свидетельствует о том, что он даже в малой мере не располагал силами, необходимыми, чтобы стать завоевателем.
С моей точки зрения, кризис 405–408 гг. нужно рассматривать как рецидив того, что происходило в 376 г., причем импульсом послужило дальнейшее продвижение гуннов-кочевников. Подобное предположение выдвигалось неоднократно, но в отсутствие свидетельств, способных четко подтвердить его, исследователи так и не пришли по этому поводу к окончательному решению
. Именно сейчас крайне важно понять, что большие массы гуннов сами по себе не принимали непосредственного участия в событиях 376 г.
. Даже в 395 г., через двадцать лет после перехода готов через Дунай, большинство гуннов по-прежнему пребывало на востоке. В тот год они предприняли массированный рейд по территории империи, однако проникли туда через Кавказ, а не через Дунай (см. карту № 7). Иногда исследователи усматривали здесь хитрый план: находившиеся на Дунае гунны якобы хотели обойти с флангов римские укрепления. Однако людям и лошадям пришлось бы преодолеть две тысячи километров вдоль северного побережья Черного моря, прежде чем они смогли хотя бы начать атаку, и такой марш неизбежно измотал бы их. Направление удара свидетельствует о том, что к 395 г. гунны по-прежнему в основной своей массе обитали значительно дальше к востоку, вероятно, в приволжских степях; по крайней мере частично это подтверждается тем фактом, что лет через десять после событий 376 г. готы по-прежнему были главными противниками Рима севернее Нижнего Дуная, как мы видели в четвертой главе
.
Но к началу 420-х годов значительные силы гуннов сосредоточились в Центральной Европе, заняв Большую Венгерскую равнину к западу от Карпатских гор. Этот момент хорошо освещен источниками. Так, в 427 г. римляне изгнали их из Паннонии, богатейшей римской провинции, расположенной южнее Среднего Дуная (см. карту № 7)
. А в 432 г., когда одному из римских военачальников потребовалась их помощь, он совершил путешествие «через Паннонию», чтобы достичь места их обитания; таким образом, они оставались западнее Карпат даже после изгнания
. Равным образом погребения гуннских королей, датируемые началом 440-х гг., обнаружены за Дунаем напротив города Маргус — опять-таки западнее Карпат, т. е. там, где располагалась в 440-х гг. основная база Аттилы
. Таким образом, в период между 395 и 425 г. основная масса гуннов проделала переход длиной в 1700 километров на запад с Северного Кавказа на Большую Венгерскую равнину.
С меньшей уверенностью можно предположить, что это перемещение гунны совершили именно в 405–408 гг., но есть несколько свидетельств, побуждающих представить дело именно так. К примеру, в 412–413 гг. Олимпиодор и его попугай посетили их в составе посольства. Чтобы добраться до гуннов, им, в частности, пришлось совершить ужасное морское путешествие, во время которого их корабль заходил в Афины. Так как Олимпиодор «работал» на Восточную империю, его путешествие должно было начаться в Константинополе. А поскольку его маршрут пролегал через Афины, он, по-видимому, думал проплыть через Эгейское море и, поднявшись по Адриатике, добраться до Аквилеи. Следовательно, гунны, к которым он ехал, в начале 410-х гг. обитали на Среднедунайской низменности, так как порт Аквилея уже давно существовал, обеспечивая потребности этого района (см. карту № 7)
.
То, что в Центральной Европе около 410 г. происходили какие-то серьезные процессы, подтверждается другим свидетельством, имеющим косвенный характер. К этому времени власти Восточной империи в Константинополе осознали, что угроза в адрес их балканских территорий значительно возросла. В январе 412 г. вступила в действие программа по усилению дунайского флота
. Годом позже в Константинополе, уязвимом для нападений с Балкан, с севера, были возведены новые укрепления. Именно тогда в городе появились знаменитые стены, ограждающие его с суши, — устрашающий тройной пояс укреплений, значительная часть которого сохранилась в Стамбуле до наших дней
. Эти стены оказались достаточно мощными, чтобы защищать город целое тысячелетие, и никому из нападающих не удавалось взять его с суши вплоть до 1453 г.: прошло 1040 лет после постройки этих стен, когда турецкие пушки пробили в них брешь возле того места, где теперь находится вокзал Топкапи. Упомянутые меры оборонительного характера иногда расценивались исследователями как ответ на нападение Ульдина в 408–409 гг., но в этом случае они бы странным образом запоздали, при том что Ульдин все равно потерпел сокрушительное поражение. В связи с этим мне кажется весьма уместным отождествить их с усилением угрозы со стороны гуннов, которые начали представлять наибольшую опасность для империи.
Не всегда свидетельства соотносятся с нашими предположениями. Но, как мы отметили выше, несомненно, что к 420 г. (весьма вероятно, что уже к 410 г.) гунны ушли с Кавказа, где находились примерно в 395 г., на Большую Венгерскую равнину. Их прибытие на окраины Европы в 376 г. спровоцировало появление готов на берегах Дуная; отсюда неизбежно следует, что новое продвижение гуннов — на этот раз в сердце Европы — должно было породить столь же радикальный «эффект домино»
. Кроме того, у нас нет правдоподобной альтернативной версии. Общие принципы политики римлян в отношении иммигрантов не изменились. Все племенные группировки 405–408 гг. получили отпор: ни одной из них не было дано разрешения войти на территорию империи. Более того, римские приграничные территории успешно охранялись с 376 г. (и многие иммигранты 405–408 гг., как мы вскоре увидим, находились на грани жизни и смерти). Переход через Рейн в январе 406 г. произошел значительно позже разгрома Радагайса (в августе того же года его казнили), поэтому можно предположить, что известия об этом просочились за границу, и все же это не отпугнуло новую волну иммигрантов. Все это опять-таки свидетельствует о том, что события 405–408 гг. были вызваны тем, что происходило за границей империи, у варваров, и не зависело от изменения политической концепции или ослабления империи.
