Книга Падение Римской империи, страница 65. Автор книги Питер Хизер

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Падение Римской империи»

Cтраница 65

Сюжет наш, можно сказать, складывается из отдельных кусочков, но они подходят друг к другу. Главные моменты таковы. Вторжение гуннов в Европу представляло собой процесс из двух стадий: первая часть (занятие земель севернее Черного моря) вызвала кризис 376 г., вторая часть (занятие Большой Венгерской равнины) вызвала предшествовавшие ему перемещения с этой равнины Радагайса, вандалов, аланов и свевов, Ульдина и бургундов. Все эти группы пришли из области, которой в течение ближайших пятидесяти лет суждено было стать основным районом сосредоточения гуннов; их вторжение произошло непосредственно перед тем, как, согласно свидетельствам, здесь обнаруживаются большие массы гуннов. Это не может быть простым совпадением. Подобно готам в 376 г., многие обитатели Германии западнее Карпатских гор спасались бегством между 405 и 408 г.: опасность, неизбежно сопровождающая попытки начать новую жизнь на территории империи, казалась меньшей, нежели та, что грозила тем, кто оказался бы под властью гуннов. Если кризис 376 г. был вызван появлением гуннов на восточных границах Европы, за Карпатами, то кризис 405–408 гг. — их перемещением в самое сердце Европы.

Первый шаг на пути к разграблению Рима — как может показаться, имевший весьма малое отношение к тому, что случилось впоследствии, — был сделан вдали от города, на берегах Черного моря. Дальнейшее продвижение гуннов вызвало кризис на германских территориях западнее Карпат; основной же «эффект домино», свидетелями которого стали римляне, заключался в широкомасштабном вторжении на ихтерриторию с применением оружия. Но главную тяжесть случившегося, как в тот момент, так и значительно позже, испытала на себе Западная Римская империя. Столкновения интервентов с властями Рима и местной римской элитой имели грандиозные последствия.

Грабеж и узурпация

Немедленные последствия перемещения населения, о котором шла речь, вполне очевидны. Никто из беженцев не оказался на территории империи вследствие соглашения: все вели себя как враги Рима, и со всеми обращались как с врагами. Готы Радагайса поначалу встретили незначительное сопротивление, но, когда они достигли Флоренции, нарыв, что называется, лопнул. Они обложили город и едва не принудили его к капитуляции, когда в последний момент на выручку подоспели громадные силы римлян под предводительством Стилихона, главнокомандующего войсками Западной Римской империи. В то время Стилихон правил на Западе именем императора Гонория, младенца, сына Феодосия I. Для проведения контратаки он мобилизовал гигантские силы: тридцать «полков» армии, дислоцировавшейся в Италии, усиленной контингентом, пришедшим, вероятно, с рейнской границы , и вспомогательными войсками аланов и гуннов . Для того чтобы собрать столько людей, потребовалось время; это привело к задержке, объясняющей, почему Радагайс мог действовать безнаказанно на территории Северной Италии более шести месяцев. Но когда римляне наконец нанесли ответный удар, он увенчался полным успехом. Радагайс вынужден был отступить вместе со своей армией в горы, во Фьезоле; там римляне его блокировали. В конце концов готский король покинул театр военных действий и пытался бежать, но был схвачен и казнен (Oros. VII. 37. 12–15). Часть его людей разбежалась; многих продали в рабство, как упоминалось выше, тогда как лучших воинов Стилихон в какой-то момент привлек на свою сторону и включил в римскую армию. Об этом мы знаем лишь из краткого изложения фрагмента «Истории» Олимпиодора в труде Фотия; когда это произошло, неясно. Это могла быть часть операции по «зачистке местности» от противника, но можно также предположить — пожалуй, с большей вероятностью, — что за этим стоял решительный дипломатический ход, в результате которого Радагайс лишился поддержки и утратил шансы выстоять против армии Стилихона. В любом случае Стилихон столкнулся с первыми проявлениями кризиса 405–408 гг.

Его действия против вандалов, аланов и свевов, однако, были куда менее эффективными. Если он увел часть армии из Галлии, чтобы нанести поражение Радагайсу, это помогает объяснить, почему вторжение в Галлию оказалось куда более успешным, если судить с точки зрения противников Рима. Как мы знаем, проблема назрела к декабрю 406 г. на ряде территорий между верховьями Рейна и Дуная. Фрагменты современного событиям сочинения, принадлежащего перу некоего Рената Профутура Фригерида и дошедшего до нас наряду с другими текстами всоставе «Истории» Григория Турского (VI в.), свидетельствуют о том, что на границах провинции Реция, где находились вандалы, было неспокойно уже в 401–402 гг., однако если тогда и была предпринята попытка вторжения на территорию империи, ее, несомненно, отразили. В следующий раз, когда мы слышим о вандалах, они придерживаются совершенно иной тактики. К лету или осени 406 г. вандалы-хасдинги продвинулись примерно на 250 километров к северу, чтобы попытать счастья в борьбе с франками в среднем течении Рейна. По сведениям из фрагментов Фригерида, они несли страшные потери, пока подкрепления аланов не спасли положения. Даты этого сражения мы не знаем, но оно, вероятно, произошло непосредственно перед тем, как объединенная группировка хасдингов и силингов вместе с аланами и свевами перешла Рейн 31 декабря 406 г. Тот факт, что они переправились близ Майнца (см. карту № 8), подтверждает, что, попытав счастья на юге, эти группы затем нанесли главный удар на севере; судя по всему, территорию основного проживания алеманнов они обошли по кругу, с франками же у них возник конфликт.

Падение Римской империи

Подробности вторжения через Рейн невозможно восстановить: все, чем мы располагаем, — это оставленные интервентами следы разрушений, по которым можно восстановить общую картину (см. карту № 8). «Следы» начинаются там, где интервенты пересекли реку: они разграбляют Майнц, после этого распространяются на запад и север, затрагивая крупные города в глубине римской приграничной полосы — Трир и Реймс, а затем обнаруживаются в стороне, в Турне, Аррасе и Амьене. Затем интервенты поворачивают на юго-запад, двигаясь от территорий близ Парижа, Орлеана и Тура к Бордо и Нарбоннской Галлии. Все это продолжалось почти два года; наиболее живые свидетельства, имеющиеся в нашем распоряжении, содержатся в произведениях галльских поэтов-христиан, извлекших ряд моральных уроков из этой катастрофы и между тем давших нам прекрасную картину происшедшего. Самому знаменитому, Ориенту, принадлежит ужасающая по своей мрачности острота, процитированная во всех лучших исторических сочинениях: «Вся Галлия была полна дымом одного погребального костра» (Commonit. II. 184). Другой поэт, Проспер Аквитанский, в письме к жене размышляет над тем, что они стали свидетелями гибели «основ непрочного мира» (приведенный ниже отрывок может показаться искусственным, но причина здесь в том, что его автор следовал нормам жанра перечня: одну за другой он перечислял условные категории, принятые в римском обществе):

«Тот, кто некогда переворачивал землю лемехами сотни плугов, трудится теперь в поте лица своего, чтобы заработать хотя бы на пару быков; человек, то и дело проезжавший через прекрасные города в экипаже, ныне удручен и устало бредет пешком по сельской местности, разоренной врагами. Купец, привыкший бороздить моря на десяти гордых кораблях, ныне садится в крохотный ялик и сам же им правит. Нет ни стран, ни городов, которых не коснулись бы перемены к худшему; все стремительно приближается к своему концу».

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация