Садисты в эсэсовской форме были способны на все: собиборский палач Гомерски разбивал головы заболевших евреев кувшином с водой. Находились «весельчаки», убивавшие маленьких детей ударом головой о стенку барака…
Заключенный Макс Казнер, грузивший трупы в Аушвице и чудом оставшийся в живых, рассказывал: «Я был направлен в подвал одного из бункеров, на полу которого лежали до 70 трупов женщин, еще не утративших своей красоты и после смерти. У многих были отрезаны груди, а из бедер вырезаны большие куски плоти. Пол там был с наклоном, тем не менее мы ходили по щиколотку в крови, так как сток был засорен».
Охрана ежедневно развлекалась, стреляя в детей. А обершарфюрер Освальд Кадук в Аушвице любил по вечерам загонять заключенных в душевую и заставлял их прыгать нагишом через палку, поднятую на 50 сантиметров от пола. Те, кто не могли перепрыгнуть, отходили на левую сторону и направлялись в газовые камеры. Остальных он избивал этой же палкой. Другим его коронным номером было проведение проверок на вшивость. Если у кого-либо обнаруживалась хотя бы одна вошь, он должен был ползать на четвереньках с железной штангой на шее, пока не падал замертво.
Комендант Треблинки Курт Франц веселился, натравляя свою собаку на заключенных, которых его Бари рвала на куски. Франц, кроме того, приказал соорудить специальное помещение для казни, замаскированное под лазарет, к которому примыкала яма для трупов, размерами восемь на четыре метра. В яме постоянно горел огонь. Трижды в день комендант проводил построения, на которых отбирал каждый раз по десять человек, которых затем ликвидировал лично. Эти группки он кнутом гнал в лазарет, где расстреливал. Как рассказывал бывший заключенный Якубович, Франц действовал чуть ли не автоматически: пристрелил одного и сталкивал труп в яму, затем брался за другого.
В сатанинстве ему не уступал обершарфюрер СС Вильгельм Богер, начальник политического отдела лагеря Аушвиц. Для своих развлечений он придумал довольно простое приспособление. О том, что там происходило, после войны рассказал обершарфюрер СС Перри Брод: «На расстоянии одного метра друг от друга стояли два стола. Жертва садилась между ними на пол и обхватывала руками поджатые колени. Руки закреплялись наручниками, затем между локтями и коленями вставлялась железная штанга, концы которой закреплялись на столах. Таким образом, заключенный беспомощно повисал головой вниз. После этого Богер начинал наносить удары плетью по ягодицам и голым пяткам. Удары были настолько сильными, что истязаемый делал иногда полные обороты. Каждый раз, когда зад заключенного оказывался в определенном положении, следовал очередной удар. Если жертва начинала кричать слишком громко, ей надевали противогаз… Минут через пятнадцать конвульсии истязаемого прекращались, штаны его были насквозь пропитаны кровью, которая капала на пол. Жертва теряла сознание, и голова беспомощно свисала вниз. Тогда обершарфюрер СС с ухмылкой доставал из кармана бутылочку с сильно пахнувшей жидкостью и подносил ее к носу жертвы. Через несколько минут истязаемый приходил в сознание…»
Подобные злодеяния подтверждали тезис о том, что садизм — это ключ к пониманию феномена массового уничтожения людей. Эсэсовцы представлялись как существа, потерявшие человеческий облик, как орда извергов, которая стремилась все сломать и уничтожить.
Однако не все так считали, хотя это отнюдь не снимает с них вины за участие в преступлениях. Вот что говорит бывшая заключенная Аушвица доктор Элла Лингенс-Райнер: «По сути дела, садистов между эсэсовцами было не так уж и много — процентов пять-десять являлись закоренелыми преступниками в чисто клиническом смысле. Большинство же были нормальными людьми. И они хорошо понимали, что такое хорошо и что такое плохо. Знали все, что происходило».
Немецко-американский социолог Ханна Арендт еще в 1944 году высказывала мнение, «что организация и осуществление массового уничтожения людей не были рассчитаны на фанатиков, маньяков или садистов, а на людей типа Генриха Гиммлера». Садисты и озверевшие типы, обслуживавшие аппарат массового уничтожения, не типичны для сути самого этого явления, хотя преступления подобного рода всегда привлекали к себе извращенные натуры. Взять хотя бы дурман гильотин периода французской революции или чистки, проводившиеся советским ГПУ.
Чудовищность истребления евреев заключалась в том, что тысячи отцов семейств, осуществлявших массовые убийства, считали себя законопослушными, обычными гражданами, поскольку действовали не из личных побуждений. Садизм был лишь одним из аспектов массовых убийств и даже, в общем-то, не поддерживаемым руководством СС. Гиммлером владела идефикс, что массовое истребление людей должно осуществляться «чисто» и по деловому, а эсэсовцам следовало оставаться «приличными» гражданами, так как это было мероприятие, проводившееся по приказу государства. Штурмбанфюреру СС Франку Гришу он указывал: «Эсэсовский руководитель должен уметь быть жестким, но не слишком. Если вы заметите, что кто-нибудь из ваших подчиненных выходит за рамки своих обязанностей или у него начинают стираться границы дозволенного, вы должны немедленно вмешаться! Тот, кто начнет себя одурманивать или забываться в обращении с врагом, попавшим ему в руки, тот — не настоящий эсэсовец».
В августе 1935 года в одном из своих приказов он требовал, чтобы эсэсовцы не допускали никаких выпадов в отношении отдельных евреев. Охрана концлагерей в то время была обязана подписывать каждые три месяца обязательства не издеваться над заключенными.
Осенью 1942 года председатель эсэсовского верховного суда задал Гиммлеру вопрос, как следует расценивать самовольный, без отданного на то приказа расстрел евреев? Тот ответил ему по пунктам:
«1. По политическим мотивам и в случае, если это было связано с наведением должного порядка, совершивший такое действие наказанию не подлежит. 2. Если же это происходит из корыстных целей, а также по садистским или сексуальным мотивам, то необходимо проведение судебного расследования».
В действительности отмечались случаи, когда отдельные садисты подвергались наказанию. В июне 1943 года некий унтерштурмфюрер СС был приговорен к смертной казни за неоднократные случаи варварского обращения с евреями. В приговоре суда было сказано: «Он проявил жестокость, недостойную немца и офицера СС. Такие перегибы и крайности не могут быть объяснены, как это пытался сделать обвиняемый, местью за то зло, которое причинили евреи немецкому народу…»
Когда садизм был связан с коррупцией, Гиммлер учинял судебное преследование, так как рассматривал и то и другое в качестве раковых метастаз, угрожавших здоровому организму СС. Садизм подрывал дисциплину, коррупция разрушала идеологию. Эсэсовский судья Конрад Морген по указанию Гиммлера проводил несколько раз чистки среди ликвидаторов, усматривая рейхсфюрера СС в качестве своего рода доктора Джекиля
[136]. Защищая порою мещанскую мораль, он тут же превращался в фанатичного исполнителя распоряжений фюрера. Приказав завести судебные дела на нескольких садистов и убийц евреев, он как бы не замечал того, что творилось в лагерях смерти, где ежедневно уничтожались десятки тысяч людей.
