Как мы уже отмечали, войска СС несли очень большие потери. Только в период с 22 июня по 19 ноября 1941 года они потеряли 1239 офицеров, 35 377 солдат и унтер-офицеров, из которых 13 037 убитыми. Дивизия СС «Викинг» при прорыве окружения под Черкассами потеряла все танки, тяжелое оружие и половину личного состава. Показательна докладная записка штаба дивизии СС «Мертвая голова» (командир ее Айке был убит в феврале 1943 года под Харьковом) от 15 ноября 1941 года: «Потери офицерского и унтер-офицерского состава в частях дивизии составили 60 процентов. Особенно ощутимы потери унтер-офицеров, в результате чего одна из рот не в состоянии вести наступательные действия. Да и в обороне она мало чего стоит, имея сломанный становой хребет. Целый ряд командиров рот не могут организовать разведку противника в собственной полосе обороны».
Главное управление СС пыталось восполнить потери, но поступавшее в дивизии пополнение уже не соответствовало ни элитарному характеру войск СС, ни их боевому уровню. Если в начале войны эсэсовцы шли в бой с воодушевлением, воспламененные культом Гитлера и убежденные в необходимости принесения жертв во имя новой Германии — фюрера и рейха, что представлялось молодым идеалистам само собой разумеющимся, то могилы и деревянные кресты на просторах России очень скоро положили конец этому заблуждению. Добровольцам второй волны, в значительной степени лишь считавшимся таковыми, недоставало легковерия их предшественников. Они и службу-то свою несли с большой неохотой, подчас под давлением. Вступив в ряды войск СС без воодушевления, будучи плохо обученными и скептически настроенными, они принесли в свои части образ мышления, резко отличавшийся от прежнего.
Главное оперативное управление отмечало весною 1943 года: "Духовный уровень солдат плох, заметно отрицательное влияние родительского дома, церкви и многого другого. Поэтому многие рассуждают так: «Если меня призовут, тут уж ничего не поделаешь, добровольно же не пойду».
Главный вербовщик Бергер уже не мог поставлять в войска СС желаемого пополнения, поскольку исчерпал свои возможности. В конце 1942 года его основу составляли уже призывники. Немцы, наслышанные о жестоких методах ведения боевых действий и больших потерях, были настроены против войск СС.
В феврале 1943 года командование войск СС получило 13 донесений из различных пунктов вербовки добровольцев, в которых говорилось: «Набор идет плохо. Былого воодушевления к военной службе нет. Молодежь отказывается записываться добровольцами… Отмечаются случаи пассивного сопротивления… Даже страх перед гестапо не оказывает должного воздействия».
В донесениях из Мюнхена и Нюрнберга отмечалось негативное воздействие родителей, которые порой прямо запрещали парням записываться в войска СС. А из Вены сообщали о прямом противодействии церкви: «Кто пойдет служить в войска СС, окажется в аду». Имелись случаи отказов от направления в юнкерские школы. Заметным был и рост антивоенных настроений: «Мы не хотим войны. Кому она нужна, пусть тот и воюет».
Обо всем этом Бергер доложил рейхсфюреру СС, на что Гиммлер заявил 14 мая 1943 года: «Для меня вполне очевидно планомерное отравление нашей молодежи церковью с ее христианским вероучением, которому мы почти ничего не противопоставляем, особенно сейчас, в ходе войны».
В поисках новых резервов Бергер перенес свои усилия по вербовке добровольцев в центры допризывной подготовки гитлеровской молодежи и лагеря трудовой повинности, упреждая призывные комиссии вермахта, применяя давление и угрозы, заставляя, в частности, подписывать заранее подготовленные бланки заявлений.
Вот как описывает происходящее в письме своему отцу один из «кандидатов» в войска СС. Письмо было затем передано Гиммлеру. «Дорогой отец! Сегодня я пережил самую большую подлость и низость в своей жизни. К нам прибыли трое эсэсовцев и один полицейский, которые потребовали от всех шестидесяти человек подписать заявления о приеме в войска СС, угрожал нагоняем или тремя сутками ареста. Все парни были сильно возбуждены и возмущены, некоторые попытались как-то выбраться из помещения, воспользовавшись открытыми окнами. У дверей стоял полицейский и никого не выпускал. С меня всего этого хватит, я ведь стал другим человеком».
Из окружного управления Мозеля в партийную канцелярию было направлено сообщение следующего содержания: «Из парней, проходящих трудовую повинность, отбираются юноши ростом выше 165 сантиметров, которых принуждают „добровольно“ вступать в ряды войск СС, прикрываясь приказом, полученным будто бы непосредственно из штаб-квартиры фюрера».
В Засбах-Ахерне вербовщики, придя в учебное помещение, заявили, что «никто не покинет здания, пока не подпишет заявление о добровольном вступлении в одну из частей войск СС».
В Мюльхаузене эсэсовские офицеры пригрозили строптивым «кандидатам» выселением родителей из Эльзаса.
Фронтовое командование войск СС было явно недовольно пополнением, о чем Юттнер докладывал Бергеру уже в августе 1941 года, а потом в марте и сентябре 1942 года. О принудительной вербовке командованию становилось известно не только от самих молодых солдат, но и из писем их родственников. Да и выучка их оставляла желать лучшего.
«Большая часть таких солдат, — докладывал командир дивизии СС „Мертвая голова“ Айке, — почти совсем не обучена. На лицах их читаются незаинтересованность и нерешительность».
Таковы были солдаты, прибывавшие из самой Германии, еще хуже обстояло дело с «фольксдойчами», что отрицательно сказывалось на боевом духе войск.
Примечательно, что даже истинные добровольцы очень скоро разочаровывались в войсках СС, а офицеры штаба дивизии СС «Флориан Гайер» были уверены, что «определенная часть „фольксдойчев“ считают эту войну не своей и не хотят рассматривать свою службу в войсках СС как обязательство перед немецким народом». Айке высказывался еще более резко: «Среди „фольксдойчев“ имеется много умственно недоразвитых, значительная часть их не умеет ни писать, ни читать по-немецки. Они не понимают командного языка и склонны к непослушанию и бездельничанью. Отданные приказы и распоряжения не выполняются под предлогом того, что, мол, им непонятно, чего хотят от них командиры. Чаще всего этим прикрывается трусость».
В результате этого некоторые командиры дивизий отказывались от такого пополнения.
Что же касается европейской молодежи, то она шла в войска СС с воодушевлением. Численность добровольцев ненемецкого происхождения достигла в них 200 000 человек. Однако будни войны быстро отрезвляли и их. К тому же лозунг антибольшевистского крестового похода не мог скрыть все более разраставшегося движения сопротивления немцам в большинстве стран Европы.
Попадавшие в войска СС из разных стран добровольцы, обладавшие различными взглядами и идеологиями, непосредственно в подразделениях сталкивались с прусской муштрой и зашоренным тоталитарным мировоззрением. Там им приходилось общаться с людьми, которые не имели ни малейшего представления, как себя вести с представителями других народов и вероисповеданий. Поэтому вскоре посыпались жалобы на высокомерное обращение с ними со стороны офицеров и унтер-офицеров. А фламандцы, голландцы и норвежцы даже протестовали против немецкой муштры. В начале 1943 года резко возросло число заявлений добровольцев из Голландии, Дании и Бельгии об увольнении из войск СС. В Норвегии же бывшие солдаты войск СС вообще выступили против вербовщиков Бергера.
