За этим столом постоянно сиживали сам хозяин пивной Карл Центер и ставший затем шефом берлинской СА Эдмунд Хайнес. В последующем в Берлине Рём встречался в излюбленных заведениях гомосексуалистов «Кляйст-казино» и «Силуэт» с начальником берлинского штаба СА Карлом Эрнстом и бывшим капитаном Рербайном. Когда Гитлеру докладывали о проделках Рёма, он отговаривался, что, мол, гомосексуализм начальника штаба СА не доказан и если ему будут представлены обличительные материалы, то он сделает надлежащие выводы.
Рём же со своими приспешниками принимал меры, чтобы подобные доказательства до фюрера не доходили. Тем не менее в марте 1932 года в социал-демократической газете «Мюнхнер пост» стали появляться заметки о похождениях Рёма и даже публиковаться его письма. Среди друзей Рёма разразилась паника. Возникло подозрение, что некоторые здравомыслящие руководители СА могли переписать письма и отправить их оппонентам Гитлера, как, например, бывшему депутату рейхстага доктору Хельмуту Клотцу. Рём был настолько сбит с толку что поставил перед своим другом, журналистом и любителем приключений Георгом Беллем необычную задачу. Белл, получавший с социал-демократов ежемесячно до 300 марок за представляемую о нацистах информацию, должен был навестить бывшего майора Карла Майра, вместе с которым Рём в 1919 году «открыл» политика Гитлера. Но позднее Майр перешел на сторону демократов.
Майр относился к числу лидеров рейхсбанновцев, остававшихся верными республике и намеревавшихся воспротивиться в последнюю минуту приходу нацистов к власти. К нему-то и отправился Белл в Магдебург с просьбой воспрепятствовать появлению на страницах социал-демократических газет писем Рёма.
«Майр действительно в курсе всех дел и подтвердил, что некоторые свиньи намеревались покончить с Рёмом», — доложил по возвращении Белл.
Когда Гитлер в очередной раз отказался снять своего друга с должности, враги Рёма попытались осуществить это своими силами. По их просьбе верховный судья партии Бух, апостол национал-социалистской справедливости, стал вынашивать план устранения начальника штаба СА и четверых его важнейших сотрудников.
Бух, бывший майор кайзеровской армии, стал действовать очень осторожно. Он вспомнил о своем старом друге, бывшем штандартенфюрере СА фабриканте Эмиле Трауготте Данцайзене, вместе с которым в свое время создавал НСДАП в Бадене.
Бух рассказал ему о предательстве в партии. По его словам, штандартенфюрер СА Уль заслал в полицию многих тайных агентов, а Рём вместе с верными ему сподвижниками, графами дю Мулин-Эккартом и Шпрети, создал «национал-немецкую» клику в целях захвата власти в свои руки. А своим необузданным гомосексуализмом они наносят большой вред партии.
Данцайзен понял намеки Буха и в свою очередь навел нескольких бывших соратников, для которых убить человека ничего не стоило. Он сколотил бригаду, во главе которой поставил бывшего архитектора Карла Хорна. 16 марта 1932 года Хорн получил от Данцайзена, выехавшего для обеспечения собственного алиби в Австрию, письмо за подписью «Виланд II» с подробными указаниям.
В письме говорилось: «Сидящего в комнате номер 50 известного вам учреждения графа дю М. следует рассматривать в соответствии с параграфом 175. Он имеет большое влияние на своего шефа Р. Их обоих шантажирует некий господин Белл, проживающий в Гроттенмюле на озере Химзее. В том же доме снимает квартиру и начальник штаба округа Уль. К нему следует отнестись, как и к Беллу… Парни, исполните свой долг, не забыв про Р…»
В соответствии с планом бригада из восьми человек должна была подстеречь Белла, прикончить его ударом молотка, после чего повесить на дереве, прикрепив изображение свастики.
Затем на очереди был Рём.
Очередное письмо Хорна содержало следующий текст: «Комн. 50 ездит на большом „опеле“ 10/50. А/маш. постоянно стоит у дома. Колесные винты. Поездка в небытие».
Это означало, что Хорн должен ликвидировать начальника информационной службы СА Карла Леонарда дю Мулина-Эккарта, кабинет которого в Коричневом доме имел номер 50 и который приезжал на службу на автомашине, подстроив ему аварию.
Когда Хорн пришел на место действия, его вдруг охватили сомнения, и, вместо того чтобы ослабить гайки колес, он пошел к графу и рассказал ему все. Дю Мулина, который не был гомосексуалистом, осенила идея, и он попросил Хорна помочь ему раскрыть заговор и выявить всех его участников. Хорн согласился.
Было решено подстроить зачинщику ловушку. Хорн нашел домашний телефон Буха в Мюнхене-Золльне и позвонил ему:
— Это Хорн из Карлсруэ. Мне необходимо срочно с вами переговорить.
— Приходите сегодня в 4.15 пополудни на Хольцкирхнерский вокзал.
— Но я вас не знаю. Как вы будете выглядеть?
— На мне будут коричневые брюки-шорты, коричневая рубашка, коричневый пиджак, серое пальто и серая шляпа. Пальто я расстегну.
На вокзале однако Бух повел себя очень осторожно, чего Хорн не ожидал. По всей видимости, он разгадал игру Хорна и сказал, что вопрос уже исчерпан, поскольку информация о дю Мулине оказалась не совсем точной. Поэтому Хорн должен дать телеграмму Данцайзену: «Помолвка с Еленой не состоится».
Три выстрела, раздавшиеся поздним вечером следующего дня, свидетельствовали о том, что Бух от своих намерений не отказался. Стреляли в Хорна, когда он в 23 часа хотел войти в дом Эмиля Данцайзена в Мюнхене-Ляйме. Определить, по чьему заданию это было сделано, несложно. Граф Шпрети, адъютант Рёма, оказался случайным свидетелем того, что Бух видел Хорна выходящим из Коричневого дома. Руководству СА пришлось взять Хорна под свою защиту.
В дело вмешался Гиммлер, попытавшийся оградить Рёма от нападок Буха. 24 марта 1932 года Хорну стало известно, что Гиммлер вызывал к себе майора Б. и серьезно с ним поговорил. На этом история вроде бы закончилась.
Но Рём не очень-то верил уговорам Гиммлера и вместе с Беллом срочно выехал в Берлин, чтобы посоветоваться со своим нынешним политическим противником. 1 апреля он встретился с Майром и попросил того достать для него обличительный материал против реорганизатора СА Пауля Шульца, полагая ошибочно, что именно тот стоял за заговором. Через неделю Белл появился в редакции социал-демократической газеты «Форвертс», где поведал обо всей этой истории. Шеф «Форвертса» Фридрих Штампфер расценил его рассказ следующим образом:
«Ваша поездка была на самом деле бегством, поскольку… вас должны были убрать свои же люди. А сам Белл получил задание проинформировать нас о происходящем, чтобы в случае выполнения намеченного плана, мир узнал о виновных».
Гиммлер снова появился на сцене, на этот раз в берлинской резиденции Рёма. Какую роль он при этом сыграл, сказать сейчас трудно. Но как бы то ни было, он уговорил Рёма возвратиться в Мюнхен. Естественно, шеф службы безопасности не мог предотвратить слухи, возникшие в обществе в связи с партийным скандалом. У обоих графов, дю Мулина и Шпрети, сдали нервы, и они отправились в полицию, где сделали заявление, обвинив Буха и его пособников. В октябре 1932 года Данцайзен получил шесть месяцев тюремного заключения за запланированное им убийство. Бух же и Хорн осуждены не были.
