Первая из них — отдел тайной государственной полиции — высший земельный орган гестапо в Пруссии и одновременно — высший имперский административный орган политической полиции на территории всех немецких земель
[109].
Второму — прусскому земельному отделу уголовной полиции, направлявшему соответствовавшую работу во всех землях Германии, административно подчинялась вся уголовная полиция государства.
После образования управления полиции безопасности обе эти инстанции вошли в состав на правах так называемых имперских консультативных центров. В свою очередь, первый (административно-правовой) отдел был выделен из этого управления и перешел в состав имперского МВД. Эти три структуры, разделенные по различным инстанциям и адресам, и составили в итоге костяк управления полиции безопасности. В его структуре были образованы следующие подразделения:
— административно-правовой отдел (начальник — оберфюрер СС Вернер Бест, адрес: ул. Унтер-ден-Линден, 72-74);
— отдел политической полиции (начальник — штандартенфюрер СС Генрих Мюллер, адрес: ул. Принц-Альбрехтштрассе, 8);
— отдел политической контрразведки (начальник — оберфюрер СС Вернер Бест, адрес ул. Принц-Альбрехтштрассе, 8);
— отдел уголовной полиции (начальник — штурмбанфюрер СС Артур Нёбе, адрес (со второй половины 1938 года): пл. Вердершер Маркт, 5-6).
Таким образом, в руках управления полиции безопасности сконцентрировалась огромная власть. Оно постоянно стремилось захватить под свой контроль все новые сферы национальной жизни, и в итоге ему удалось создать для себя некое внеправовое поле, в которое не позволено было вторгаться никакому государственному органу или юридическому авторитету.
В связи с тем что управление являлось структурным подразделением МВД, Гейдрих формально подчинялся имперскому министру внутренних дел. На практике же он вообще не посвящал рейхсминистра Фрика в свою работу. А тот факт, что подчиненные Гейдриху ведомства, как и его личная штаб-квартира, располагались вне стен министерства, не являлся случайным.
Гейдрих работал не покладая рук, чтоб уберечь свой аппарат от какого-либо внешнего влияния. Юркие эксперты подчиненного ему управления сочиняли документы, целью которых было доказать доверчивым гражданам, что полицейский произвол не что иное, как высшее проявление права.
Работа полиции больше не нуждается в правовых установках, считал Бест, так как каждое волеизъявление Гитлера само по себе «создает закон, а также отменяет ранее установленные законы».
Профессор Райнхард Хён пошел в своих умозаключениях еще дальше. Он считал, что сами юридические понятия «государство» и «личность» следует забыть, так как государство не самоцель, а только лишь средство для достижения целей народа, поставленных фюрером.
С изъятием этих юридических понятий отдельные граждане уже не могли выступать против полицейского произвола. Никакое мероприятие органов безопасности не могло быть оспорено ни в административном суде, ни через предъявление иска о возмещении ущерба, ни через обвинение в оскорблении личности, и уж конечно, ни с попытками обвинения властей в незаконном лишении свободы. Гражданам оставался только один путь борьбы за свои права: действия полиции безопасности могли быть обжалованы путем обращения к ее же начальнику.
При подобном правовом беспределе Гейдрих мог сам решать, насколько будет простираться его власть над беззащитными согражданами. Он становился царем и богом над жизнью и свободой немцев. И, как уже было сказано, получил возможность бесконтрольно подвергать людей арестам и заточению в концлагеря. Хотя в опубликованной имперским МВД 12 апреля 1934 года базовой директиве о превентивных арестах и говорилось, что «помещение в концентрационный лагерь в виде наказания за совершение преступных или противоправных действий — недопустимо» и может быть «произведено только по решению суда», руководители полиции безопасности присвоили себе право исправлять или ужесточать приговоры судебных инстанций.
Нередко, когда осужденные покидали тюрьмы после отбытия вынесенных судом сроков наказания, у ворот их уже поджидали люди Гейдриха. Автоматически заточению в концлагеря подвергались следующие категории граждан: лица, обвинявшиеся в измене родине; коммунистические функционеры (даже после отбытия ими тюремного наказания); все осужденные, а также и неосужденные члены международных религиозных объединений, чьи пацифистские лозунги интерпретировались как призывы к разложению оборонной мощи государства.
Гейдрих и его полиция сами решали судьбу политически неблагонадежных (по их мнению) граждан. Теперь они могли передавать их судам или же депортировать в лагеря. В основном избирался второй путь, тем более что превентивный арест в отличие от полицейского не подлежал судебному контролю. 27 февраля 1937 года Гейдрих направил в гестапо следующее предписание:
«Предлагаю в будущем не прибегать к полицейским арестам, чтобы избежать судебного расследования правомерности полицейских мероприятий. Постановление о полицейском аресте… не является необходимостью, если имеется возможность вынести решение о превентивном аресте».
Гейдрих не ограничивался лишь политическими мотивами, постоянно расширяя понятие «враг государства». Когда не хватало политических критериев, притягивались уголовно-полицейские аспекты, и «враг государства» становился «подрывным элементом». Под предлогом превентивных мер по борьбе с преступностью полиция безопасности обратила свое внимание на те группы населения, которые так или иначе отказывались подчиняться требованиям нацистского режима. Так что понятие «подрывной элемент» становилось все расплывчатее.
Постепенно выкристаллизировались три основные группы лиц, подлежавших направлению в концлагеря. К первой относились «профессиональные» преступники и преступники в обычно понимаемом смысле слова: граждане, три раза отсидевшие в тюрьмах или понесшие дисциплинарные наказания сроком не менее шести месяцев. Ко второй — «асоциальные элементы»: нищие, бродяги, цыгане, праздношатающиеся, проститутки, гомосексуалисты, сутяги, алкоголики, драчуны и задиры, нарушители правил дорожного движения, психопаты, душевнобольные, спекулянты. К третьей — лица без определенных занятий и те, кто в двух случаях отказывался от предлагаемой работы без должного на то основания".
Полиция безопасности сама определяла, какие люди подпадали под ту или иную категорию и кого следовало отправить в концентрационный лагерь (в прежние времена в Германии люди никогда не становились жертвами подобного произвола).
Вместе с тем с успехами полиции безопасности были связаны внутренние противоречия и слабости, не радовавшие ее шефа Гейдриха. Взять хотя бы то обстоятельство, что быстрый взлет его по служебной лестнице вызвал зависть многих видных руководителей СС. Даже Гиммлер стал понемногу притормаживать его дальнейшее продвижение наверх.
