Непроясненной осталась, возможно, одна существенная сторона его предложения. Сотне новых триер понадобится по тысяче семьсот гребцов на каждый борт, и лишь в том случае, если призыв коснется граждан низшего сословия, фетов, у Афин будет по-настоящему боевой, сильный флот, о котором говорит Фемистокл. Такой флот и укрепит положение города, и обеспечит ему свободу морских дорог.
Не давая председательствующему поставить вопрос на голосование, слова попросил другой гражданин. Глашатай вызвал на подиум Аристида из «дема» (территориальный округ), Алопека. Этот благородный афинянин – земляк жены Фемистокла – давно завоевал себе репутацию честного и неподкупного арбитра, отсюда его всем известное прозвище – Аристид Справедливый. Ровесник Фемистокла, он был его политическим противником. Семь лет назад оба они участвовали в Марафонском сражении в качестве стратегов, каждый командуя отрядом своей филы [4] . После победы, когда большая часть войска начала свой двадцатишестимильный марш, дабы предотвратить контратаку персов на Афины, Аристиду было поручено остаться охранять добычу и военнопленных. На следующий год он был избран архонтом эпонимом города. И вот сейчас он поднимался на трибуну, собираясь возглавить оппозицию плану Фемистокла.
Запись его речи если и велась, то не сохранилась, но вот ее возможный смысл. Как арбитру, Аристиду, наверное, хотелось, чтобы Афины решали свои споры с Эгиной путем переговоров. Да и к чему настолько уж расширять военные действия против островитян? Если мишенью действительно являются именно они, вполне достаточно небольшого усиления флота, оно даст Афинам преимущество на море. Ну а если Фемистокл все еще опасается персидского вторжения, то победа при Марафоне убедительно показала, что Афинам предпочтительнее противостоять персам на суше. Фемистоклу уже случалось сбивать граждан с пути истинного, не надо позволять ему снова делать это.
Председательствующий был обычным гражданином, избранным афинянами в качестве высшего должностного лица города всего на один день. И вот теперь, когда Фемистокл и Аристид закончили свои выступления, ему предстояло осуществить свою единственную, по существу, прерогативу – поставить оба предложения на голосование. В Афинах граждане изъявляли свою волю, просто поднимая руки, и, если голоса не разделялись примерно поровну, председательствующий и другие официальные лица просто обегали взглядом толпу и объявляли, какое предложение прошло, а какое нет. Но вопрос был слишком важен, так что сейчас афиняне, вопреки призыву Аристида, сначала проголосовали против предложения совета о десятидрахмовой доле, а затем за предложение Фемистокла выделить ста гражданам по таланту серебра на осуществление проекта, от которого выиграют все. Так образ, возникший и взлелеянный в сознании одного человека, стал судьбой целого города.
Фемистокл выступил со своим предложением в самый нужный момент. Почти в тысячах миль к востоку от Афин, по ту сторону Тигра, как раз вынашивались планы вторжения в Грецию. Главной мишенью должны были стать Афины. И вот благодаря случайному обнаружению серебряной жилы в Лаврионе на пути осуществления цели персидского царя теперь встанет баррикада в виде судов из дерева и таранов из бронзы. Себя же Фемистокл видел командующим флотом, этой жизненно важной силой в борьбе с персидскими захватчиками. А когда угроза свободе останется позади – ему виделись и эти дали, – Афины займут свое законное место первого в ряду городов Греции, и городок превратится в город, обязанный своим величием мете, решительным действиям и флоту.
Глава 2 Флот строится (483—481 годы до н. э.)
Должно спустить на священные воды корабль,
чернобокий,
В море еще не ходивший.
Гомер. «Одиссея». Песнь 8, пер. В.Жуковского
Афиняне были мореходами с незапамятных времен, но всегда оставались позади морских государств Малой Азии и других городов Греции. По легенде, даже во времена первого афинского царя Кекропа народ Аттики вынужден был отбиваться от налетчиков, терроризировавших ее берега. По прошествии жизни нескольких поколений царь Менестей отправил в Трою флот из пятидесяти судов в качестве афинского подспорья греческой армады, состоявшей из тысячи двухсот кораблей. Участие города в Троянской войне было незначительным, афинское воинство уступало даже контингенту островка Саламин во главе с Аяксом. С окончанием бронзового века царские цитадели, разбросанные по всей Греции, уступили место поселениям века железного, а тем, в свою очередь, пришли на смену процветающие города-государства. Новые морские торговые потоки и колонизация отбросили Афины на обочину, а вперед вышли такие города, как Коринф, Мегары, Халкида и Эретрия.
Тем временем аристократические кланы Афин занимались своими делами, строили собственные боевые суда, собирали военные отряды, торговали, принимали высокородных гостей, отправляли религиозные обряды. А самые мощные даже захватывали и обустраивали крупные участки на северных берегах Эгейского моря и Геллеспонта. И единственное, кажется, чего они сделать даже не пытались, так это объединить свои суда в один кулак и создать общий государственный флот. Даже завоевание Саламина, а это была первая после Троянской войны морская экспедиция Афин, было, как говорят, осуществлено силами одной-единственной галеры с экипажем из тридцати человек и небольшой флотилии рыбацких лодок. Однако же сам дух свободного плавания, что был издавна силен среди корабельных князей Аттики, будет унаследован новым флотом Фемистокла.
Серьезные морские сражения в ранней истории Греции были большой редкостью. Гомер, собственно, ничего не знал о столкновениях кораблей в своем «море винного цвета», хотя и в «Илиаде», и в «Одиссее» много говорится о военных кораблях, перечисляются их названия. Их действия ограничивались нападениями на прибрежные города (Троянская война в этом смысле лишь наиболее известный пример) либо морским пиратством. С ходом времени в Греции в конце концов сформировались два типа быстроходных, открытых, с гладкими бортами галер: тридцати– (триаконтор) и пятидесятивесельная (пентеконтор). Использовали их обычно купцы, воины и пираты, ищущие за морями барыш и славу, и они же сами садились за весла.
На новый уровень – в буквальном смысле – галеры подняли финикийцы, селившиеся на побережье Ливана. Эти хананеяне-мореплаватели и придумали триеру, хотя когда именно, не скажет ни один грек. Увеличивая суда в размерах, тамошние корабелы предусмотрели достаточно места и высоты, чтобы разместить три ряда гребцов. При этом они совершенно не помышляли о морских стычках, тогда вообще не знали, что это такое. Большие суда были нужны финикийцам для освоения морей, торговли, колонизации. В ходе своих грандиозных путешествий финикийские мореходы основали великие города, от Карфагена до Кадиса, за три года обогнули на своих триерах (впервые в истории) Африку и одарили все Средиземноморье самым ценным из того, чем обладали, – алфавитом.
Из греков первыми построили триеру коринфяне. Их город Истм был расположен близ Коринфского перешейка, что позволяло этим пионерам мореплавания контролировать западные морские пути, а поскольку у них имелась возможность перетаскивать свои галеры через узкий перешеек на противоположную сторону, то и восточные тоже. Новая греческая триера отличалась от финикийского оригинала в том смысле, что не все гребцы помещались внутри основного корпуса, – для гребцов верхнего яруса предусматривалось отдельное помещение. Некоторые триеры сохраняли открытые и легкие формы своих предшественниц – триаконторов и пентеконторов. У других над весельными ярусами надстраивались деревянные палубы для колонистов и гоплитов. Эти последние, греческие воины-наемники, пользовались большим спросом у заморских властителей, от дельты Нила до Геркулесовых столпов.
