С Четвертой алией (1924–1928) приехали семейства среднего класса, преимущественно из Польши, построившие города, в первую очередь Тель-Авив.
С Пятой алией (1929–1939) в Эрец Исраэль прибыли евреи из Германии времен Гитлера.
Благодарности
Первая и вторая части книги основаны на двух очерках, ранее опубликованных на иврите. Первый появился в качестве лекции, прочитанной в Гарвардском университете в декабре 1980 г. под названием «1881 год — водораздел в истории еврейской культуры и еврейского сознания» и был продолжен докладом на конференции «Культура и общество в Эрец Исраэль», проводившейся Открытым университетом в Тель-Авиве. Он был опубликован в сборнике под редакцией Нурит Герц (Harshav 1988). Второй очерк был подготовлен благодаря настойчивости редактора Ницы Дрори-Перемен для нового израильского интеллектуального журнала «Альпаим» (Harshav 1990b). Я хотел бы поблагодарить Роберта Б. Алтера, Ницу Дрори, Итамара Эвен-Зохара, Нурит Герц, Ирвинга Хау, Хану Кронфельд, Яакова Шавита и многих других, с которыми я обменивался идеями, высказанными в этой книге. Барбара Харшав, как и прежде, была моим первым и придирчивым читателем и редактором.
Часть I
ЕВРЕЙСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ НОВОГО ВРЕМЕНИ
Очерк по истории культуры и сознания
1. Внутренние и внешние трансформации
Когда мы в современной Америке оглядываемся вокруг, то видим огромное количество «евреев» или лиц еврейского происхождения (многие из которых избавились от узнаваемых еврейских имен) в таких сферах, как юриспруденция, медицина, психоанализ, математика, теоретическая физика, теоретическая экономика, лингвистика и наука в целом, а также в СМИ и индустрии развлечений, в торговле и политологии, но их очень мало среди фермеров, промышленных рабочих или солдат. Сходная картина предстает при взгляде на маленькие еврейские общины нынешних Англии, Франции и даже Советского Союза (несмотря на долговременные попытки ограничить доступ евреев к высшему образованию и власти). Безусловно, так обстояло дело и в культуре Германии и Советской России 1920-х гг. С некоторым преувеличением можно сказать, что, если оценивать их как единую социальную группу, такие «евреи» происходят от конфессионального единства, но борются за статус «класса»: их процент среди людей, имеющих высокий социальный статус и занимающихся престижными профессиями, оказывается непропорционально высок при соотнесении с их численностью. Хорошо известно, что такое положение привело к важному вкладу лиц еврейского происхождения в современную науку и культуру. После гитлеровского расизма, направленного преимущественно против евреев, это обстоятельство стало чувствительным фактором, хотя оно и служит излюбленной темой разговоров в еврейской среде. Однако бьющий в глаза статистический дисбаланс, часто возникавший в очень короткий период, несмотря на абсолютно ассимилированное поведение и несомненный профессионализм многих из этих, по выражению Исаака Дойчера, «нееврейских евреев», справедливо или нет, в глазах посторонних снова сделал их евреями. Хотя первые признаки этого явления можно найти в предшествующие столетия, массированный приток евреев в общую культуру произошел в очень короткий период: в конце XIX — начале XX вв.
Одновременно, особенно после 1882 г., в еврейской среде зародилась новая секулярная культура, породившая богатую и разнообразную литературу на идише и иврите (чья прелесть, по многим причинам, полностью открыта лишь тем, кто владеет замысловатой многослойностью и миром аллюзий этих языков). Рука об руку с этой новой литературой у евреев появился целый спектр идеологических и социальных движений, послуживших идеологическим и культурным фундаментом целому поколению, пока оно не исчезло, и детям этого поколения; одно из таких движений выжило и в своей кульминации достигло ошеломляющего результата: создало новое ивритоязычное общество, ишув — организованную еврейскую общину в Палестине до обретения независимости (1882–1948), что в конечном счете привело к образованию и процветанию Государства Израиль.
Оба этих направления, которые можно назвать внешним и внутренним соответственно, выражают собой полную трансформацию способов существования евреев и их потомков в постхристианском современном мире. Это был период обновления евреев, которое приобретало разнообразные формы и направления и наделяло уставших от страдания людей живой созидательной энергией. Независимо от результатов сам процесс был так же многозначен, как литературное произведение. И действительно, этот процесс воплотился в многоязычной еврейской литературе, которая в то же время сама была его частью.
Сегодня трудно поверить, что совсем недавно, всего столетие назад, еврейская литература фиксировала суть еврейского бытия в вымышленном образе примитивного штетла, маленького восточноевропейского местечка. Шолом-Алейхем (Ш. Рабинович, 1859–1916)
[2] обессмертил его в образе Касриловки:
Город маленьких людей, куда я ввожу тебя, друг читатель, находится в самой середине благословенной «черты»
[3]. Евреев туда натолкали — теснее некуда, как сельдей в бочку, и наказали плодиться и множиться. <…> Забитый в уголок, в самую глушь, отрешенный от всего окружающего мира, сиротливо стоит этот город, заворожен, заколдован и погружен в себя, словно никакого касательства к нему не имеет весь этот тарарам с его кутерьмой, суетой, сумятицей, кипением страстей, стремлением подавить один другого и всеми прочими милыми вещами, которые люди удосужились создать, придумав для них всякие названия, вроде «культура», «прогресс», «цивилизация» и другие красивые слова, перед которыми порядочный человек с величайшим благоговением снимает шапку.
(Шолом-Алейхем. «В маленьком мире маленьких людей». Пер. М. Шамбадала)
Ирония, безусловно, направлена в обе стороны, но Шолом-Алейхем безошибочно воссоздал штетл «со стороны», почти как Джеймс Джойс воссоздал Дублин. И автор, и его читатели — уже современные горожане, верящие в «культуру», «прогресс», «цивилизацию» и оглядывающиеся на местечко, как на музейный экспонат. Читая воспоминания Соломона Маймона (1753–1800)
[4] или сочинения Менделе Мойхер-Сфорима (Ш. Абрамович, 1835–1917)
[5], мы поражаемся, насколько жалкими, грязными, выродившимися, неграмотными или уродливыми выглядели наши предки — всего три-четыре поколения назад. Вот, например, как описывает их великий мастер идишской и ивритской литературы Менделе Мойхер-Сфорим, когда герой его «Путешествия Вениамина Третьего» следует из местечка Тетеревка в местную «метрополию» Глупск:
