Легендарной фигурой в возрождении языка стал Элиезер Бен-Иегуда (1858–1922). Его называли идеологом и пионером возрождения иврита в качестве разговорного языка, а также человеком, который принес собственную семью в жертву во имя воспитания первой ивритской семьи и первого ивритоязычного ребенка после двух тысяч лет языкового изгнания. Его именем названы улицы в каждом израильском городе, и о нем написана целая житийная литература
[64]. Действительно, Элиезер Бен-Иегуда начал пропагандировать свою идею (хотя еще туманно) в своей первой статье «Жгучий вопрос», опубликованной в Вене в ивритском журнале Ха-Шахар в 1879 г., и посвятил ей жизнь, эмигрировав в 1881 г. в отсталую, находившуюся под оттоманским владычеством Палестину. Он издавал в Иерусалиме газеты на иврите, принимал участие в организации различных обществ, изобрел более двухсот новых слов на иврите и собственной рукой выписал около полумиллиона цитат из исторической библиотеки ивритских текстов для своего большого словаря языка иврит, созданного по типу классического «Оксфордского английского словаря» и изданного посмертно в семнадцати томах. Он стал символом возможности овладеть ивритом как разговорным языком — идеи, радостно принятой и воплощенной ивритским образованием по всему миру, особенно после его смерти. Но по существу, несмотря на свою патетическую фигуру и биографию, Бен-Иегуда практически не повлиял на само возрождение языка, который начал укореняться спустя четверть века после его приезда в Эрец Исраэль, в среде Второй алии. В подробном исследовании жизни Бен-Иегуды Джек Феллман (Fellman 1973) показал, что в шести из семи поставленных им целей (т. е. кроме издания газеты Ха-Цви) он лично практически не добился успеха.
[65]
В 1989 г. в Израиле и по всему миру торжественно отмечалось столетие возрождения языка иврит, которое приурочили к столетию основания Комитета языка иврит, впоследствии ставшего израильской государственной Академией языка иврит; по этому поводу были выпущены почтовые марки и изданы книги. Но эта претензия, конечно, преувеличена. На самом деле, в 1889 г. в Иерусалиме тремя сефардами и двумя ашкеназами (включая Бен-Иегуду) было основано «Общество точного
[66] языка» («сафа брура»). Своей целью они заявляли борьбу с «жаргонами» ашкеназов и сефардов (т. е. с идишем, ладино и другими разговорными диалектами), которые усиливали враждебность между многочисленными еврейскими этническими группами, проживавшими в Иерусалиме, а также распространение единого сефардского произношения. В конечном итоге этот кружок основал Комитет языка, состоявший из четырех ученых, включая Бен-Иегуду. Но этот комитет существовал только номинально и в течение всего лишь полугода, не разработал никаких документов и не достиг никаких результатов. Через пятнадцать лет, в 1904 г., недавно образованная Ассоциация учителей учредила новый Комитет языка, с тем же названием, но и этот комитет бездействовал. Новый Комитет языка в реальности продемонстрировал первые скромные результаты только в 1911 г. — через тридцать лет после приезда Бен-Иегуды в Палестину, — опубликовав маленькую статью об утверждениях и отрицаниях в использовании некоторых слов (см.: Fellman 1973:92), а в 1912 г. в первом выпуске «Записок Комитета языка иврит» был помещен и первый краткий отчет по реконструированной истории языка (см.: Academy 1970:27–35). Скромная деятельность участников этого комитета не стала, однако, движущей силой возрождения языка: оно произошло, когда поколение Второй алии сформировало социальную базу для языкового возрождения, когда Тель-Авив (основанный в 1909 г.) и рабочее движение (с 1906 г.) создали общую структуру для их жизни в ивритской среде. Работа нового Комитета языка состояла в первую очередь в создании неологизмов и пропаганде сефардского произношения
[67], и на время Первой мировой войны она опять прервалась. Лишь после войны, т. е. при упорядоченной власти Британского мандата, иврит получил признание в качестве третьего официального языка в Палестине. Тогда Комитет языка начал издавать журнал «Лешонену: Наш язык. Журнал для совершенствования языка иврит» и энергично принялся за дело стандартизации и систематизации. Так что слава первоначального Комитета языка видна только с позиции современной престижной Академии языка иврит (превратившей Лешонену в журнал, посвященный больше исследованию, чем «совершенствованию»).
Во всяком случае, хотя значение Элиезера Бен-Иегуды и Комитета языка иврит в языковом возрождении бесспорно — они придали этому делу определенный авторитет и ввели в ивритский вокабуляр множество слов, — не они создали новую ивритскую культуру, живой язык иврит и ивритское общество, которое позже трансформировалось в Государство Израиль.
У возрожденного иврита нет точной даты появления на свет; процесс шел неравномерно, начавшись задолго до упомянутого 1889 г. и продолжаясь много позже этой даты. С одной стороны, не учитывая разносторонний и художественный ренессанс письменного иврита, невозможно понять его внезапный расцвет в качестве разговорного языка. Плоды этого ренессанса видны по крайней мере с середины XIX в. в России: в романе Авраама Мапу (1808–1867) Ахавас Цион («Любовь в Сионе» или «Любовь Сиона», 1853; само слово «любовь» произвело революцию!); в романах, переведенных на иврит Калманом Шульманом (1819–1899), особенно «Парижских тайнах» Эжена Сю (Вильна, 1859); в первой ивритской газете, подробно писавшей о науке и новых технологиях, Ха-Цфира, основанной в Варшаве в 1869 г.; и — особенно — в появлении поэзии Бялика в начале 1890-х гг., в автопереводе Менделе Мойхер-Сфорима «Путешествия Вениамина Третьего» с идиша на иврит (1896), в основании журнала Ха-Шилоах, издававшегося Ахад ха-Амом с 1897 г., и в дальнейшем расцвете еврейской литературы и словесности в широком смысле. С другой стороны, социальные ячейки, использовавшие иврит в устном общении, сформировались в Эрец Исраэль только со времен Второй алии (особенно между 1906 и 1913 г.) как часть радикальной идеологической программы, реализовывавшейся фанатично преданными пионерами (на иврите их называли мешуга ле-давар, «одержимые одним делом» или «одержимые навязчивой идеей»
[68]), которые построили два крыла еврейского ишува: рабочее движение и первый ивритский город.
