Вскоре после замирения Лесбоса припасы в Платее подошли к концу. Сейчас гарнизон города насчитывал около 200 платейцев и 25 афинян, не считая женщин, так как остальные в середине зимы во время ночной бури сумели выбраться из города. Не в силах продолжать сопротивление, гарнизон сдался спартанскому командиру на условиях справедливого спартанского суда. Спарта прислала пятерых судей. Они вызвали платейцев и задали им единственный вопрос: оказывали ли они какие-либо услуги Спартанскому союзу во время войны? Платейцы заявили протест против такого суда, и в итоге им разрешили говорить о своем участии в войне с персами и об их обязательствах перед союзными Афинами. После этого к судьям обратились фиванские представители, требуя возмездия за сограждан, плененных и убитых в Платее в начале войны. Тогда спартанские судьи стали вызывать платейцев одного за другим и задавать им тот же единственный вопрос. Все отвечали, что не оказывали таких услуг, и их уводили и казнили. Афинские пленники также были преданы мечу, а женщин обратили в рабство. Позже город был сожжен до основания, а его земли передали Фивам.
Казнь пленных после капитуляции Лесбоса и Платеи шла вразрез с общей практикой греческих войн. При обращении с покоренными государствами практиковались разные меры: Спарта не порабощала своих врагов, за исключением Мессенийских войн, а Аргос и Афины иногда поступали так. Военнопленных обычно обменивали, освобождали за выкуп или удерживали до заключения мирного договора. Пелопоннесская же война с самого начала была отмечена актами жестокости. Платейцы убили своих пленников, спартанцы убивали союзных и нейтральных моряков, а афиняне казнили пелопоннесских послов, которых передал им Ситалк. Казнь пленных митиленцев и платейцев стала вопиющим преступлением, поскольку совершалась хладнокровно, под прикрытием судебной процедуры. Другим печальным последствием этой войны было ожесточение вражды между олигархами и демократами, которые зачастую могли воспользоваться поддержкой великих держав. Примерами могут служить Эпидамн, Платея, Митилена и Нотий.
В 427 г. еще более ужасная гражданская война вспыхнула в Керкире – государстве, которое могло изменить баланс морской силы на западе и, следовательно, имело огромное значение для Афин и Спарты. Кровопролитие началось с того, что олигархи, пятеро из которых были приговорены демократами к выплате крупных штрафов, ворвались на заседание совета и убили 60 своих противников. Они уже захватили власть, когда прибыла коринфская трирема со спартанскими послами на борту. Ободренные их появлением, олигархи напали на демократов. В ходе сражений обе стороны начали вооружать рабов, часть города сгорела, и демократы стали одерживать верх. В этот момент прибыли афиняне с 12 кораблями и 500 мессенийскими гоплитами и сумели остановить сражение. Несколько дней спустя к Сиботе на побережье Эпира подошел пелопоннесский флот из 53 кораблей под командованием Алкида, к которому в качестве советника был приставлен Брасид. Когда на рассвете они направились к Керкире, керкиряне снарядили 60 кораблей и беспорядочно выступили навстречу. Два корабля дезертировали сразу; на остальных команды сражались друг с другом; 13 были захвачены пелопоннесцами. Но афинские корабли держались. Они атаковали фланг пелопоннесского флота, который развалился и перестроился в круг. Афиняне замкнули вокруг него кольцо, как в Коринфском заливе, а затем, когда подошла остальная часть пелопоннесского флота, медленно отступили, сохраняя строй, и пелопоннесцы не осмелились атаковать. На следующий день Алкид разорил южную оконечность острова. На Керкире демократы пришли к соглашению с олигархами и совместно оснастили 30 кораблей. Но в тот вечер Алкид узнал по сигнальному огню с Левкаса, что с юга приближается афинский флот. Ночью он отошел из Сиботы к Левкасу и уплыл незамеченным. Когда прибыл афинский флот из 60 кораблей, демократы начали резню олигархов и их сторонников, многие из которых предпочли покончить с собой, чем попасть в руки сограждан. Не уважались никакие святилища, никакие родственные связи. Резня продолжалась неделю, пока афинский флот стоял в гавани. Но многие олигархи, тем не менее, спаслись. Позже они вернулись и два года вели на острове партизанскую войну, пока снова не вмешался афинский флот.
На основных противниках к 427 г. также начало сказываться военное напряжение. Продовольствие на Пелопоннесе подходило к концу. Второе вторжение в Аттику осенью 428 г. было отложено отчасти изза того, что было чрезвычайно важно собрать урожай; спартанские доброжелатели присылали в Лаконию не только деньги, но также зерно и изюм. На благополучии Аттики и Афин отрицательно сказались вторжения врагов и последствия мора. В 428 г. Афины обложили налогом (eisphora) капитал богатых граждан и метеков, что дало 200 талантов, и начали увеличивать дань с подчиненных государств.
Хотя финансы Афин подходили к концу, они снова попытались атаковать с моря и отрезать врага от источников снабжения и подкреплений. Летом 427 г. Никий разместил гарнизон на захваченном острове Миноя, благодаря чему был эффективно блокирован мегарский порт Нисея; летом 426 г. он разорил Танагру в Беотии и побережье Локриды. Его основной операцией тем летом стало нападение с 60 кораблями и 2 тысячами гоплитов на дружественный Спарте остров Милос. Но милосцы отказались входить в Афинскую империю. В конце 427 г. афиняне послали 20 кораблей в Сицилию на помощь союзным Леонтинам и Регию в их войне против Сиракуз и дорийских полисов, которые номинально состояли в союзе со Спартой, и летом 426 г. афинские силы захватили Милы и Мессану и установили контроль за проливом между Италией и Сицилией. Дальнейшие операции на северо-западе летом 426 г. провел инициативный полководец Демосфен с эскадрой из 30 кораблей. Он набрал воинов в Акарнании, на Закинфе, Кефаллении и Керкире, опустошил территорию Левкаса и собирался обложить город Левкас со стороны суши, но мессенийцы из Навпакта убедили его начать кампанию в Этолии.
Демосфен принял амбициозный план – покорить или привлечь на свою сторону все народы центральной Греции до границы Беотии. Этот план отличался от стратегии Перикла, так как Демосфен предложил действовать на суше, где враг обладал превосходством в ресурсах, а он, несомненно, замышлял нападение афинской армии на Беотию. В этом отношении Демосфен, вероятно, мог рассчитывать на поддержку в Афинах, так как примерно в то же время летом 426 г., когда Никий высадил с моря войско для рейда на Танагру, вся афинская армия выступила на соединение с ним в Беотии. Но план Демосфена провалился в Этолии позорнейшим образом. Керкиряне и акарняне отказались участвовать в кампании; легкая пехота его союзников, озолийских локрийцев, собиралась очень медленно, а этолийские племена сплотились с неожиданным единодушием. Захватив несколько неукрепленных деревень, гоплиты и лучники Демосфена, к которым еще не присоединились локрийцы, оказались в дикой стране, в окружении орд этолийских горцев, вооруженных метательными копьями и пращами. Когда лучники расстреляли свои стрелы, этолийцы бросились вперед и осыпали неповоротливых гоплитов своими снарядами. Афиняне и их союзники бежали. Около половины из них достигли побережья, где их ожидал флот. Уцелевшие афиняне отплыли домой, но Демосфен остался в Навпакте, опасаясь реакции афинского народа на свою неудачу. Но он, по крайней мере, выучил один урок: гоплитское войско без вспомогательных сил в горной местности беззащитно против сплоченных легких пехотинцев. Из этого урока следовал вывод: даже если бы он привлек на свою сторону племена Этолии и вторгся в Беотию, их легковооруженные отряды на беотийских равнинах оказались бы беспомощны против беотийской конницы и гоплитов.
