Прежде чем оба строя столкнулись, произошло событие, характерное для гоплитских боев. Гоплит нес щит перед собой, прикрывая левую сторону тела, так как щит крепился к его левой руке металлическими полосами чуть ниже локтя и на запястье. Наступая, он старался защитить свой левый бок, держась как можно ближе к своему правому соседу по строю. В итоге весь строй в наступлении шел, загибаясь вправо. В данном случае таким образом наступали оба строя, и поэтому правый фланг каждого из них сильно перекрывал противостоящий ему фланг противника. Спартанский строй, более длинный, поскольку спартанцев было существенно больше, своим далеко выступающим флангом уже готов был обхватить афинян на аргосском левом фланге, когда Агис приказал скиритам и неодамодейцам на своем левом фланге отойти еще дальше влево, а двум батальонам с правого фланга закрыть дыру между неодамодейцами и центром. Скириты и неодамодейцы исполнили приказ, а два спартанских батальона – нет. Спартанский строй оказался разорван. Прежде чем спартанцы успели закрыть брешь, мантинейцы и тысяча отборных аргивян устремились на скиритов и неодамодейцев и отбросили их назад. Но как и в битве при Платее, тактическая ошибка была компенсирована превосходными боевыми качествами спартанских войск: спартанский центр и правый фланг, особенно 300 спартиатов, сражавшихся рядом с царем, шли вперед, сохраняя строй, и подавляли всякое сопротивление. Многие аргивяне, клеоняне, орнеяне и афиняне не осмеливались встать у них на пути и в панике бежали, затаптывая друг друга. Агис повернул правый фланг, чтобы ударить по афинянам с фланга, затем развернул весь строй и обрушился на ликующих мантинейцев и аргивян на своем левом фланге, и те тоже обратились в бегство. Спартанцы не стали преследовать врага. Исход битвы по-прежнему определялся воинской доблестью, а не числом погибших, а доблесть спартанцев в данном случае не подлежала никакому сомнению. Они удержали поле боя, их собственные потери были ничтожны, а потери врага превышали тысячу человек.
Столь явное доказательство военного превосходства Спарты имело немедленные последствия. Спарта и Аргос заключили договор о мире и союзе на пятьдесят лет; к участию в договоре приглашались союзники обеих сторон, как находившиеся на Пелопоннесе, так и за его пределами. Договор предусматривал установление мира на всем Пелопоннесе, устранение Афин из пелопоннесских дел и рассмотрение всех спорных вопросов в арбитраже. После этого в Спартанский союз вернулась Мантинея, возвратив свободу всем государствам, которые она покорила. В начале 417 г. спартанцы укрепили власть олигархий в Сикионе и Ахее. Затем, действуя в сговоре с элитным аргосским корпусом из тысячи гоплитов, они свергли в Аргосе демократию и установили олигархию. Пердикка Македонский и халкидянские государства приняли приглашение Спарты и Аргоса и присоединились к коалиции. Таким образом, Спарта восторжествовала в период беспокойного мира. Несмотря на то что в Аргосе, избавившись с помощью Алкивиада от некоторых противников, власть вскоре снова захватили демократы, склонявшиеся на сторону Афин, прочие материковые военные державы решительно встали на сторону Спарты.
То, что Афины не сумели воспользоваться Никиевым миром, стало поворотной точкой в истории Пелопоннесской войны. Перикл предвидел последствия предложенной им с самого начала стратегии. Афины выиграли войну на истощение и разрушили Спартанский союз своей дипломатией. Но они не сумели осуществить последний этап и достичь цели войны – уничтожить Спарту и подчинить своей власти материк. Вместо этого Афины занялись расширением своей империи в других направлениях, забыв о стратегии Перикла, хотя ситуация в 416 г. не отличалась радикально от ситуации в 431 г. Спартанский союз снова был цел; на западе его поддерживала Сицилия, а на севере – Македония и Халкидика. Афины пользовались дружбой ослабленного Аргоса и имели плацдарм в Пилосе, но их собственные ресурсы сильно сократились, престиж армии упал, у вождей государства не было единства. Совет Перикла – не рисковать ресурсами государства ради расширения империи, пока не разгромлен Спартанский союз, – по-прежнему оставался в силе, а в памяти историка Фукидида еще жили его слова: «Ошибок самих Афин я боюсь больше, чем планов их врагов».
2. Сицилийская экспедиция
Провал афинской политики на Пелопоннесе подорвал доверие к Алкивиаду и улучшил позиции его противника Никия. Раскол между двумя вождями привел к расколу и в государственной политике. Алкивиад выступал за войну со Спартой, расширение империи и жесткий контроль за подчиненными государствами; он не ставил пределов ни собственным амбициям, ни амбициям народа. Поддерживали его главным образом низшие классы, поощрявшие авантюры и стремившиеся к материальным выгодам, а также его сверстники – молодежь, настроенная против осторожной стратегии Перикла и Никия. Но магнетизм личности Алкивиада – его внешняя привлекательность, убедительные речи, заразительная доблесть, блестящие идеи – действовал на все классы государства вне зависимости от того, соглашались они с его политикой или нет. Никий, напротив, желал поддерживать мир со Спартой, сохранить империю и при обращении с подчиненными государствами руководствоваться умеренностью; status quo соответствовал и его пожееланиям, и его планам относительно афинского будущего. Его политика была наиболее приемлема для зажиточных классов, желавших сохранить процветание и спокойно обрабатывать свои земли в Аттике, и для представителей старшего поколения, помнившего мирные дни до 431 г., народное собрание, оказавшись расколотым, весной 417 г. прибегло к остракизму. Однако Алкивиад и Никий объединились и убедили своих сторонников голосовать против Гипербола, демократического агитатора, нападавшего на них обоих. В итоге Гипербол пал жертвой остракизма. Впоследствии закон об остракизме перестал применяться, так как он больше не выполнял своей цели – осуществлять выбор между курсами, предлагаемыми политиками-соперниками.
Политические разногласия уже дорого обошлись Афинам. Пока Алкивиад находился у власти, был провозглашен курс на конфронтацию со Спартой и кампанию на Пелопоннесе. Союз с Аргосом и его коалицией, попытку построить Длинные стены в Патрах и Рионе, подстрекательство Аргоса к нападению на Эпидавр, занятие форта в Эпидавре и размещение илотов в Пилосе невозможно было интерпретировать поиному. Но когда эта политика подверглась испытанию, оказалось, что афиняне не желают ее исполнять. Алкивиад не был избран полководцем в решающий 418/17 г., Афины с сильным запозданием отправили на помощь Аргосу даже небольшой отряд. Вследствие такой нерешительности они подверглись риску войны со Спартой и лишились союзников, благодаря которым имели бы шанс на победу в такой войне. В 417 г. военачальниками избрали и Никия, и Алкивиада. Никий должен был с помощью Пердикки напасть на Халкидику и Амфиполь, но экспедицию отменили, когда Пердикка перешел на другую сторону. Зимой 417/16 г. флот осуществлял блокаду Македонии. В начале 416 г. Алкивиад отплыл в Аргос, где арестовал ряд политиков, содействуя восстановлению демократии. В том же году Афины начали войну с Коринфом, а афиняне и илоты, действуя из Пилоса, захватили в Спарте большую добычу. Еще одна экспедиция отправилась на Милос, колонию Спарты, и потребовала, чтобы он присоединился к Афинской империи. Эти шаги увеличили вероятность войны со Спартой и Спартанским союзом.
