Завоевания Кира и Камбиза упрочил Дарий (522–486). Персидская империя протянулась от Киренаики до Инда, от Кавказа до Персидского залива. Административным центром империи были Сузы, столица династии Ахеменидов; здесь находился двор великого царя, «царя земель всех народов». Владения Дария разделялись на двадцать провинций. Каждая управлялась персидским сатрапом, обладавшим полной военной и гражданской властью, и каждая платила царю дань деньгами и различными товарами. Военная мощь империи зиждилась на двух составляющих – персидской аристократической кавалерии и тяжелой пехоте и войсках покоренных народов, которыми командовали персидские сатрапы или местные властители. Чтобы придать этим армиям больше мобильности, Дарий создал сеть дорог, расходящихся из Суз; одна из них, «царская дорога», выходила к Эгейскому морю в Эфесе. Морские силы на Средиземном море формировались за счет их народов, в первую очередь финикийцев, которые играли ведущую роль в завоевании Египта.
В своей финансовой политике Дарий позаимствовал денежную систему Креза и чеканил золотые дарики и серебряные шекели, на которых изображался великий царь с копьем и луком (фото ХЬк). Эти монеты, соответствовавшие вавилонскому стандарту, который отныне назывался персидским, славились своим качеством и служили средством международной торговли от Индии до Сицилии. Огромным резервом драгоценных металлов была царская сокровищница, в которой скапливались избыточные доходы империи. Сами персы не занимались торговлей, но Дарий содействовал росту морской торговли, прорыв канал от дельты Нила к Красному морю и отправив экспедицию на исследование морского пути от устья Инда до Красного моря. Во главе этой колоссальной империи стоял великий царь, наследственный монарх Персии, Мидии и всех земель, наделенный всей земной властью и взошедший по божественному праву на престол Персии по милости Ахура-Мазды, на престол Вавилона – по воле Мардука и на престол Египта – как воплощение Ра. В глазах греков он был «царем царей», абсолютным монархом в религии, политике и войне, полной антитезой полисного либерализма и проклятием для греческих религиозных представлений.
Персидская экспансия затронула и те греческие полисы, которые были покорены, и те, которым грозило покорение. Азиатские греки, которым войны Кира и Камбиза нанесли большой ущерб, начиная с 520 г. снова достигли известного процветания. Но золотой век восточногреческой торговли остался в прошлом. При Крезе и Амасисе, для которых греческие государства являлись торговыми партнерами, источником наемников и предсказаний оракулов, золото Лидии и Египта текло в Эгейский бассейн непрерывным потоком. При Кире и Дарии, заинтересованных в экспансии и укреплении персидской власти, финансовая мощь империи ковалась в Персии и Вавилонии. Отсюда караванные пути вели к сирийскому побережью, где около 520 г. еще существовала греческая торговая фактория в Посейдионе, но основные порты находились в руках финикийцев. Кипр в этом отношении имел более выгодное расположение, чем восточногреческие полисы, и царь кипрского Саламина чеканил монету по персидскому стандарту. В Египте греки в Навкратисе и Кирене при персах лишились привилегий, дарованных им Амасисом, следствием чего стало сокращение объемов греческой торговли. Но греческие государства были больше озабочены политическими, а не экономическими проблемами, связанными с Персидской империей. Полисы, покоренные Персией, не могли пожаловаться на персидскую нетерпимость, так как в целом персы не вмешивались в местную религию, обычаи и торговлю, и, в частности, они разрешили греческим полисам снова чеканить собственную монету. Но терпимость Персии продолжалась лишь до тех пор, пока признавалась ее власть; население восставших или чересчур независимо ведущих себя государств, таких, как Приена, порабощалось или изгонялось. В сущности, персидское господство означало для греческого полиса потерю самого ценного его достояния – политической независимости. Кроме того, оно зачастую означало потерю внутренней свободы, так как Персия способствовала приходу к власти лояльных к ней тиранов. Свободные полисы опасались новой персидской экспансии. Но пока эта экспансия действительно не началась, отдельные лица и партии приготовились использовать этот новый фактор в политической игре. Осторожности их не научила даже участь Барки и Самоса: распря между царицей Кирены Феретимой и киренской колонией Барка привела к персидскому вмешательству в Киренаике, в результате Барка была разрушена, а Кирена и Эвспериды вошли в состав персидской сатрапии (ок. 518 г.). Самосец Силосон обратился к Персии за помощью и стал тираном Самоса; после этого остров вошел в сатрапию Отана, но лишь после массовой резни (ок. 518 г.).
Персы одновременно с завоеваниями вели исследования. Вслед за аннексией Аравии произошло открытие пути из Индии в Красное море. Следующей целью Дария стала Европа. Он отправил экспедицию на двух триремах и торговом судне, оснащенную в Сидоне и возглавляемую греческим врачом Демокедом из Кротона, на исследование берегов Греции и Италии и одновременно приказал сатрапу Каппадокии переплыть Черное море и напасть на европейских скифов. На скифов он решил обрушиться всей своей мощью; так как они были родственны кочевым народам, нападавшим на его империю в Азии, он решил, что они представляют более серьезную угрозу, чем европейские греки. Пока Дарий собирал войска, выставленные всеми его подданными – от саков до азиатских греков, – самосский инженер перегородил Босфор понтонным мостом, а флот, в основном греческий, проделал двухдневный путь вверх по Дунаю и навел понтонный мост там. Армия Дария, разбив гетов и покорив восточных фракийцев, в 513 г. перешла Дунай и преследовала скифских кочевников, далеко углубившись в украинские степи. Но навязать скифам решительное сражение Дарию никак не удавалось. Скифы оставляли на пути персидской армии выжженную землю, а их конница день и ночь не оставляла в покое персидские колонны, пока Дарий окончательно не оторвался от линий снабжения. Тогда ему пришлось повернуть, бросив больных и раненых. Но и при отступлении скифы не давали ему покоя до самого Дуная. Там греческие военачальники, отвергшие предложения скифов о помощи в случае, если они восстанут, прикрыли отход армии во Фракию, но некоторые греческие государства на Босфоре и Геллеспонте взбунтовались, создав угрозу армии на пути в Азию. Дарий расправился с восставшими быстро и жестоко, сжег Халкедон и Абидос, после чего вернулся в Сузы.
Поражение в Скифии означало отсрочку, но не крах планов Дария по покорению Европы. Перед началом очередной крупной кампании следовало прочно укрепиться на проливах и расширить персидскую сатрапию в Европе. Поэтому Дарий оставил в Европе сильную армию под командованием Мегабуза, а впоследствии Отана. Скифы поняли грозящую им опасность; их племена объединились, обратились к Спарте как к ведущему греческому государству в Европе с просьбой о союзе и около 511 г. в набеге на персидскую сатрапию дошли вплоть до Херсонеса. Некоторые греческие полисы по соседству с проливами восстали во главе с Византием и Халкедоном, чтобы помочь скифам, но Спарта и ее союзники их не поддержали. Персидские военачальники упрочили свою власть над проливами, подавив восстания и завоевав около 509 г. Имброс и Лемнос, а границы их сатрапии протянулись до долины Стримона, откуда в Азию было выслано непокорное племя пеонийцев. За Стримоном Дарию подчинился Аминт, царь Македонии, который выдал свою дочь замуж за сына Мегабуза. Теперь Персидская империя нависла над материковой Грецией и южной Скифией, а персидский флот господствовал в водах от ливийского побережья до восточной части Эгейского моря. В 500 г. Персия получила приглашение вмешаться во внутренние дела Наксоса, острова в составе Киклад, и было сочтено, что настал подходящий момент для наступления на материковую Грецию с ее разобщенными, как стало известно персам, полисами.
