Не желая, чтобы лодка досталась врагу, Лемп приказал механику затопить корабль. Для этого необходимо было выпустить воздух из балластных цистерн и заполнить их водой. Механик открыл клапана, но, очевидно, не все. Лодка заполнялась водой слишком медленно. Лемп же, получивший доклад, что «у-бот» тонет, поторапливал последних членов экипажа. Радист Хегель все еще оставался в своей рубке: «Лемп стоял у люка и смотрел в центральный пост. Мы с напарником… закричали: „А что делать с секретной аппаратурой?“ „Оставьте все… — крикнул он в ответ, — и поскорее оттуда выбирайтесь!“ В конце концов, надо выполнять приказ командира, и потому мы поспешили прочь из лодки. Вне всякого сомнения, она вот-вот должна была затонуть. Я уже поднялся было в боевую рубку, когда вспомнил о маленькой книжке стихов, которую мне подарила на день рождения подружка… Она была мне очень дорога. Я вернулся в радиорубку, забрал книжку и положил ее в нагрудный карман».
Еще один радист — Хайнц Вильде — оставался на лодке: «Я никак не мог найти свой спасательный жилет и перерыл всю радиорубку: он оказался под столом… Я надел его и посмотрел по сторонам. На лодке уже никого не было.
Командир крикнул вниз: „Есть здесь кто-нибудь?“ — „Да, я еще здесь, сейчас выхожу!“ — прокричал я в ответ. Обстрел на какое-то время прекратился. Я выбрался через боковую рубку на мостик. Командир стоял там. Он сказал: „Поскорее убирайся с лодки, она сейчас уйдет на дно“. А я говорю ему: „Но ведь там секретные приборы“. — „Забудь об этом, Вильде, — ответил он, — скоро лодка будет на дне“.
Я прыгнул в воду прямо с мостика. Глаза я не закрыл и увидел удивительно чистую воду Атлантики. Вынырнул. Оглянулся. Позади меня осталась тонущая подлодка. Впереди плыли матросы нашего экипажа, и я направился к ним. Кто-то затянул песню, популярную тогда на подлодках, „В жизни все проходит“. Но вскоре нам стало не до песен. Мы увидели, что эсминец уходит… То был единственный шанс на спасение. Я подумал: „Ну, вот оно. Вода ледяная. Шансы остаться в живых — минимальные. Умру от переохлаждения, и мой труп будет плавать по океану в надувном жилете. Но сдаваться слишком быстро мне не хотелось“».
Георг Хегель вспоминал: «Потом корабль развернулся и пошел прямо на нас. Мне бросили конец с кормы, и я услышал, как кто-то рядом со мной громко кашляет. Это был журналист из Министерства пропаганды, который собирался написать полную оптимизма статью о нашем походе».
Кораблем, подобравшим в конце концов уцелевших немцев, оказалась «убийца» U-110 «Обретия». Не все поднятые на ее борт подводники выжили: двое моряков умерли от ран и переохлаждения. Вильде вспоминал: «Мне помогли подняться на ноги, но стоять я не мог. Ноги онемели, я их совсем не чувствовал. Затем меня раздели догола, и это в холодный майский день на широте Исландии, завернули в шерстяное одеяло и стали растирать. Наверное, у англичан имелся в этом деле опыт, поскольку они уже спасали моряков с потопленных нами кораблей. Потом мне дали чашку чая. До сих пор помню его вкус».
А U-110 упорно не желала тонуть, и командир «Бульдога» лейтенант-коммандер
[34] Джо Бейкер-Креммвел решил захватить лодку. Спешно сформированная абордажная группа из 9 человек во главе с младшим лейтенантом Дэвидом Бальми высадилась на субмарину. Построившись «цепочкой», англичане быстро выпотрошили ее: захватили секретные документы и шифровальную машинку «Энигма», о необходимости уничтожения которой напоминали командиру радисты Хегель и Вильде и чего тот так и не сделал…
Из 47 человек, бывших на борту U-110, англичане спасли 32 подводника. Капитан-лейтенанта Фрица-Юлиуса Лемпа среди них не было. Существуют разные версии его гибели. По одной, осознав, что англичане стремятся захватить лодку с «секретами», Лемп, покинувший корабль последним, попытался вернуться на нее и был расстрелян в воде или утонул, не доплыв до субмарины. Другую озвучил Хайнц Вильде, который с палубы корвета ясно видел, что их лодка еще находится на плаву: «Ее корма слегка погрузилась в воду, по-моему, к ней двигалась шлюпка. Потом меня отправили в кубрик, где уже находились члены нашей команды… Среди выживших Лемпа не оказалось. Последним, кто его видел, был наш старший офицер. Он рассказал, что, когда они уже были в воде, Лемп увидел, что лодка все еще на плаву, и направился обратно к ней. Несомненно, он собирался снова забраться на борт субмарины и лично потопить ее. Кое-кто предположил, что, после того как он понял, что это сделать невозможно, он покончил жизнь самоубийством».
Англичане решили не бросать столь ценный трофей — U-110 принадлежала к новейшему типу лодок серии IX В. «У-бот» взяли на буксир и потащили к берегам Исландии. Однако вскоре буксирный трос оборвался, и субмарина затонула. Уцелевшие же моряки из экипажа U-110 готовились провести свою первую ночь в плену. Гельмут Эке вспоминал: «Вообще-то я думал, что англичане нас спасать не станут, ведь мы торпедировали несколько кораблей из конвоя. Я наглотался воды и соляра, и теперь меня тошнило. Я пополз на палубу, чтобы не напачкать в кубрике, где находились мы, пленные. Но по пути споткнулся, и меня тут же вырвало. Дверь находившейся рядом душевой открылась, и я увидел брившегося английского лейтенанта. Взглянув на меня, он стал насвистывать наш гимн „Deutschland über Alles“. По-моему, ему было довольно весело». Немцев ждали шесть долгих лет плена.
Что же касается Лемпа, то в приказе Дёница объявлялось о его геройской гибели, в честь капитан-лейтенанта его именем была названа одна из казарм германских подводников. И только через 30 лет бывший гросс-адмирал и коллеги Лемпа — выжившие командиры-подводники узнали, какую роль он сыграл в приближении конца подводного флота.
Май 1941 года стал черным месяцем для Кригсмарине, подводному флоту пришлось почувствовать на себе все возрастающую мощь ударов англичан.
Глава 9
«Странная война» в Атлантике
Еще до начала Второй мировой войны в 1937 году правительство США приняло закон о нейтралитете. По этому закону оно обязалось в случае войны в Европе не поставлять воюющим странам военные материалы и не предоставлять займы. 4 сентября 1939 г., когда война в Европе превратилась в реальность, Президент США Франклин Делано Рузвельт запретил было американским судам плавание в зоне боевых действий в восточной части Атлантики. Но уже в ноябре запрет был снят, более того, была пробита брешь и в законе о нейтралитете — правительство США получило право экспорта оружия и военных материалов. Руководство Соединенных Штатов стало оказывать поддержку Великобритании в ее борьбе с «коричневой опасностью». До поры Рузвельт не спешил втягиваться в военные действия, и 5 сентября 1939 года правительство США объявило зоной безопасности 300-мильную морскую полосу, идущую вдоль североамериканского побережья Атлантического океана. В этих водах запрещалось появление боевых кораблей воюющих сторон, в противном случае флот США получил право атаковать корабль-нарушитель. Командование Кригсмарине, в том числе Дёниц, расценило ноту США об установлении такой зоны безопасности как нарушение международного права. Однако оно вынуждено было отдать приказ командирам своих кораблей ни в коем случае не допускать инцидентов с Америкой. Адольф Гитлер не желал, «чтобы дело дошло до участия США в войне против Германии, как это случилось в Первую мировую войну», — вспоминал Дёниц. Кроме того, уже многие месяцы взоры политического и военного руководства рейха были обращены на восток. Вермахт готовился к операции «Барбаросса», к нападению на СССР, и Гитлер считал, что, продолжая борьбу уже на два фронта, не следует втягивать в нее еще и Соединенные Штаты.
