Между тем Ружон с разгона снова протаранил ворота, и на этот раз они не выдержали и повалились, выворачивая забетонированные столбы. Он еще прибавил тяги, и шесть колес из широкой пулестойкой резины стали дымиться, бешено вращаясь и подминая остатки искореженных ворот.
Еще немного – и Ружон оказался на оперативном просторе.
– Это что там за хрень?! – проорал он в эфир. – Я к тебе обращаюсь, Двадцать Первый!
– Я сам ничего не понимаю, – признался тот. – Они должны были работать как по писаному. Я тут не виноват. Может, это агент соскочил?
– Ты вообще хорошо меня видишь? – спросил Ружон, старательно вписывая тяжелый броневик в очередной поворот.
– Мы тебя прекрасно видим, – послышался голос Двадцать Шестого.
– Ну хоть это… – произнес Ружон, с трудом разъезжаясь на перекрестке с беспилотным грузовиком.
Где-то вверху, над домами, двигалась целая кавалькада миниатюрных летающих датчиков, которые были настолько малы, что их нельзя было увидеть даже с расстояния в полсотню метров.
Каждый из них собирал определенную часть спектра, но все вместе это монтировалось в трехмерную, яркую и отлично читаемую картинку, поступавшую на мониторы диспетчеров, которые находились на удалении.
– Так, внимание, к тебе приближается полицейский фургон, – предупредил Двадцать Шестой. – Справа. Похоже, он уже в курсе ситуации и будет тебя отжимать – машина очень тяжелая.
– Кажется, я его вижу! – ответил Ружон и надавил на сигнал, когда увидел перебегавших дорогу пешеходов. – Как насчет радиоперехвата?
– Пока никак. Они хорошо шифруются – скачут с канала на канал. Но мы над этим работаем.
– Внимание, ты движешься слишком быстро, – заметил диспетчер с позывным Двадцать Первый.
– Принято! – ответил Ружон. Если бы он слишком рано подъехал к дому судьи, то не создал бы повода для «беспорядочной стрельбы преследователей».
– А вот и они, – сообщил Двадцать Шестой. – За тобой пристраиваются уже две машины преследования.
– Что с перехватом?
– По-прежнему ничего, – ответил Двадцать Первый. – Особо не надейся, похоже, тут мы их недооценили.
«А ведь получили всю аппаратуру, какую заказывали!» – мысленно возмутился Ружон и прибавил оборотов, стараясь обойти попавшийся так некстати на узкой улице беспилотный автобус.
– Они сокращают дистанцию! – воскликнул диспетчер.
– Понимаю, – ответил Ружон. Теперь он мог видеть своих преследователей на экранах заднего вида.
Первом шел полицейский фургон с усиленным каркасом – это было видно по тому, как он рыскает на поворотах, поскольку был слишком тяжел.
За ним, бампер к бамперу, мчались два броневика с командами преследования от фирмы-перевозчика.
Это входило в договор с владельцем компании по перевозке драгоценностей, однако Ружону казалось, что во взаимопонимании с владельцем возникли какие-то проблемы. Слишком уж убедительно рыли носами эти преследовательские автомобили, куда более убедительно, чем вклинившийся перед ними полицейский фургон.
– Ты все еще едешь слишком быстро, – напомнил Двадцать Первый.
– А как же мне ехать, если эти твари буквально бодают меня в корму! – воскликнул Ружон.
Двадцать Первый промолчал. За комментарии ему не платили.
Ружон понимал, что кричать бессмысленно, однако не видел необходимости сдерживаться. Где-то там, в схеме операции, произошел сбой, и теперь ему совершенно не оставляли возможности без приключений покинуть фургон на финальном этапе.
Поначалу предполагалось, что преследователи от компании сядут ему на хвост сразу и будут отжимать полицейских, а потом «случайно» его потеряют и он бросит машину где-нибудь за углом. Но случилась накладка. Всего лишь маленькая неувязочка, а не предательство, ведь в конце концов он открыл ворота карточкой, присланной владельцем этой компании, и на него не набросились сразу, нет, эти бедняги были удивлены и напуганы. То есть первая часть операции прошла удовлетворительно. А вот финал… К незапланированному финалу следовало готовиться, и Ружон был готов.
Чтобы вернуться в график, ему пришлось пойти на еще один запасной маршрутный круг, который приближал его к центральной части города. И это было плохо, поскольку здесь хватало транспорта и самое главное – этих тупых беспилотников, реакция которых по сравнению с живым водителем была куда ниже.
Впрочем, преследователям тут тоже было несладко. Они безумно сигналили, мигали дополнительными фонарями и «люстрами», но так же сталкивались с полным непониманием водителей, которые ехали с ними в одном направлении, но держали установленный законом скоростной режим.
– Ты отстаешь от графика, – все тем же невозмутимым тоном сообщил Двадцать Первый.
– Да что же это такое? То слишком быстро, то слишком медленно… – пробурчал Ружон, впрочем, понимая, что все происходит согласно правилам. Есть диспетчеры, есть стрелки и есть он – исполнитель главной роли.
– Вообще-то, до активной точки остается восемьсот пятьдесят метров, – сообщил Двадцать Шестой.
– Тебе следует ускориться, – добавил Двадцать Первый.
Ружон прибавил тяги и стал обходить один автомобиль за другим.
Где-то зацепил кого-то за бампер, где-то сорвал камеру заднего вида, но сейчас ему была не важна реакция дорожной полиции, хотя его подвиги были зафиксированы камерами наблюдения.
Их в городе было более чем нужно, и они контролировали каждый шаг каждого автомобиля на дороге.
Наконец, пришло время выходить на рубеж главного удара. Ружон мастерски лавировал между беспорядочно припаркованными автомобилями и резким сигналом успевал предупреждать дерзких пешеходов, перебегающих улицу в неположенных местах.
Хорошо, если это был молодой человек, но иногда попадались отягощенные сумками немолодые дамы. Однако и тут Ружон верно рассчитывал расстояние и пока еще никого не сбил.
Те, кто держался за его кормой, были в более выигрышном положении и мчались, следя только за своей целью, поскольку Ружон организовывал своим преследователям «зеленую улицу».
И тем не менее ему удавалось сбрасывать их с курса резкими маневрами и фальшивыми торможениями, ведь у него была вскрыта электропанель и он включал стоп-сигналы, не нажимая на тормоза.
Полицейский-неумеха, пилотировавший тяжелый фургон, очень помогал Ружону и на узких улочках сдерживал более прытких и подготовленных водителей броневиков ювелирного хаба.
– Внимание, Ноль-Четвертый, – послышался в защищенном эфире голос Двадцать Первого.
– Слышу тебя хорошо, Двадцать Первый, – отозвался стрелок.
– У тебя сегодня много мишеней.
– Я уже понял, слежу за эфиром.
– Очень хорошо. Остальное – работа Ноль-Пятого.
