– Я еще не знаю, куда ваши руки намереваются забраться.
– Не надейтесь, пациент, – сказала доктор Нильсен и приступила к работе.
К удивлению Брейна, ее руки безошибочно останавливались на тех местах, куда он когда-то получал очередную железку. И никакие ухищрения щадящей хирургии ее обмануть не могли. Однако, видимо увлекшись, доктор Нильсен стала позволять себе более широкие исследования.
– Ой, кажется, тут нет никакого ранения, – заметил Брейн.
– Ну что ж, я тоже могу ошибаться.
– Ой, кажется, вы еще раз ошиблись, доктор.
– Ну да, я могла ошибиться еще раз.
– Полагаю, после вашей двойной ошибки нам следует перейти на «ты»?
– Ну хорошо, Томас. Давай на «ты».
– Для начала я хочу услышать твое имя, доктор.
– Саманта.
– Красиво.
– Все, Томас, ты в порядке. Можешь надевать ботинки и отправляться домой. В профессиональном плане ты для меня более неинтересен.
Брейн обулся и, попрощавшись, вышел из бокса через узкую дверь, а оказавшись на воздухе, не сразу понял, где находится – уже начинало темнеть, и вокруг были деревья.
Оказалось, что медбокс располагался где-то посреди парка.
Ориентируясь на цепочку фонарей вдоль кирпичной тропы, он двинулся в сторону административного корпуса, вдыхая сырой воздух и слыша негромкий плеск озерной воды.
Невольно вспомнилось первое здешнее приключение, когда на него по озеру катилась волна. Это были неприятные минуты.
Брейн дошел до своей улицы, никого не встретив. Повсюду царила тишина, и он нарочно крепче ставил ногу на гравий, чтобы наполнить эту пустоту хоть какими-то звуками.
Как же он понимал сейчас трусоватого курьера, замечая вокруг десятки глядевших на него темных окон.
Так с переменным успехом, борясь с чужими страхами, которые пытались стать его личными, Брейн наконец добрался до своего коттеджа.
Калитка была открыта: видимо, ее забыли закрыть, когда вывозили его в беспамятстве. При свете уличного фонаря Брейн дошел до крыльца, поднялся на него и, открыв дверь, оказался в темный гостиной.
Здесь также было очень тихо, но самое неприятное – Брейн забыл, с какой стороны находится включатель света.
«Спокойно, парень», – сказал он себе, поскольку прежде не боялся темноты, за исключением детских лет. Но сейчас было страшно.
Наконец свет зажегся, и в гостиной стало светло. Брейн облегченно перевел дух и прошелся по комнате. Заметив на журнальном столике свернутый тренировочный костюм, он развернул его и не нашел повреждений. Это был другой комплект.
А чуть дальше на шкафу стоял изящный приборчик с антенной-излучателем в виде пружинки. На нем мигала лампочка, что свидетельствовало о том, что приборчик включен. А рядом имелась записка, где сообщалось, что этот аппарат прислан взамен слишком мощного, включен на умеренное излучение, поэтому его лучше не трогать.
Брейн так и поступил. Он оставил этот прибор, подошел к дивану в гостиной и лег, сразу почувствовав, как на него накатывает усталость, будто он и не валялся несколько часов в медицинском корпусе.
30
Брейн заснул и проспал около полутора часов, пока не был разбужен стуком в дверь.
Он открыл глаза и сел, заторможенно таращась по сторонам.
Стук повторился, и стало ясно, что его разбудило.
– Входите, там не заперто! – сказал Брейн и помассировал лицо.
Дверь открылась, и вошла доктор Нильсен.
– А, это ты…
– Ты как-будто не удивлен, – сказала она, улыбаясь. – Почему?
– Давно живу, – пожал плечами Брейн.
– У тебя душ работает?
– Ты же говорила, что я представляю только профессиональный интерес, – напомнил Брейн.
– Мне уйти?
– Ну почему же? Душ дальше по коридору.
Хлопнула дверь, послышался шум воды. Брейн представил, как Саманта Нильсен выглядела под струями горячей воды. Получился очень яркий образ.
Он поднялся, подошел к шкафу с зеркалом в дальнем конце коридора и осмотрел себя. Немножко смяты волосы, морщины, кое-где седина – не мальчик уже. Но в общем он был в порядке. Однако душ принять все же стоило.
Скоро вышла Саманта, закутанная в большое оранжевое полотенце, и Брейн прошел мимо нее, как будто они были мало знакомы.
Под горячим душем он окончательно взбодрился и стал чувствовать себя настоящим человеком, или, как здесь говорили, варваром.
В таком состоянии, в банном халате и тапочках, он вышел в гостиную и увидел Саманту. Она лежала на его диване в гостиной и сушила волосы феном. Никакой одежды на ней не было.
– Послушай, если тебе это задание начальства в тягость, я могу придумать целую дюжину причин, почему отверг тебя в этот вечер, – начал свою речь Брейн. Ему хотелось быть великодушным перед женщиной моложе его на десять лет.
– Послушай, Томас, не веди себя как дерьмо. Ты еще у меня в боксе понял, что нравишься мне. И сам начал кокетничать. И я тоже поняла, что я тебе нравлюсь.
– Прости, это издержки моего воспитания.
Брейн отправился на кухню, нашел настоящий чайник и включил его. Ему требовался кипяток, чтобы заварить напиток из имевшихся на кухне кубиков-сублиматов натуральных травяных сборов.
Он не знал, насколько они безопасны и имелся ли у них какой-то гарантийный срок, однако положился на свое чутье.
– Я заварил нам с тобой травяной напиток, – сообщил Брейн, возвращаясь в гостиную. Но никого там не нашел.
– Я уже в спальне! – подала голос Саманта.
– Я слышу, – ответил Брейн, направляясь в спальню. – Я спешу к вам, доктор Нильсен.
Когда он проснулся утром, Саманты уже не было. Уходя, она побеспокоилась даже о том, чтобы застелить свою половину постели, и расправила покрывало так, что не было видно ни единой складки.
Также она поставила будильник, но Брейн проснулся за три минуты до сигнала, поэтому громкие трели застали его в гостиной, и ему пришлось вернуться, чтобы отключить повторяющийся сигнал.
Брейн умылся, быстро оделся и пришел к завтраку за пять минут до появления Корсака с Ружоном.
– Как спалось? – спросил Ружон, когда они с майором Корсаком появились возле беседки, в которой обычно Брейн ждал их прихода.
– Спасибо, хорошо, благодаря господину майору.
– Перестань, неужели ты думаешь, что я отдаю здесь такие приказы?
– А разве нет? – усмехнулся Брейн, поднимаясь со скамейки.
– Погоди, что-то было не так? Ты настолько ослаб, что…
