– О… Это ты сделал?
– Нет, кто-то до меня. Но я оценил. Программе наведения недостает оптимизации, и кто-то этот пробел восполнил соединением двух клавиш.
– Действительно круто! – отозвался Ружон, проведя короткий тест. – А кто это сделал, сэр? Кто тут тренировался до нас?
– Ты хочешь знать, кто тренировался? – спросил майор.
Брейн посмотрел на Корсака: теперь он стоял очень близко к кабине.
– Ну да, если это не секретная информация, – подтвердил Ружон.
– Для тебе не секретная. Я расскажу, кто склеил эти две клавиши, но расскажу и то, что стало с этим экипажем. Это мое условие.
– Нет-нет, сэр, я этого не хочу! – замахал руками Ружон.
– А я бы послушал, – перехватил инициативу Брейн и, сняв шлем, посмотрел на майора.
– Джургас и Контеко. Веселые ребята, оба канзасы. К концу обучения справлялись со всеми аварийными ситуациями, а «в поле» получили удар от первой же мини-торпеды. Аппарат лег на дно, и они медленно умирали в течение сорока минут.
Сказав это, Корсак отошел, и Брейн включил привод закрывания колпака.
– Готовы? – прозвучало в наушниках.
– Пилот готов, – ответил Брейн, не замечая окошек с показаниями состояния здоровья его и штурмана.
Ружон нервничал сильнее, однако быстро брал себя в руки.
49
И снова по знакомой схеме – отход от судна-матки, погружение, выход на глубину. Затем разгон до предельной скорости с радикальным маневрированием, чтобы сбить поисковую систему противника.
Пока Ружон искал вражеские цели, Брейн прижимал судно ко дну, стараясь вести его впритык к стене из живописного массива кораллов.
Сегодня им везло, и первое торпедное попадание случилось через два этапа, в то время как в прошлый раз их пять раз «топили» уже на первом.
Затем, как и в прошлый раз, экипаж стал действовать более слаженно, и они ушли на третий и четвертый этапы, где снова были потоплены, но это было уже не так обидно, поскольку против них применили не обозначенное в условиях оружие.
– Ужасно! Пилот, ты почему проморгал магнезию, а?
– Ну, она пассивный объект… – пожал плечами Брейн, уже начиная чувствовать себя виноватым.
– Пассивный. Но магнезия в составе блоков передачи составляет прекрасную систему обнаружения. А блоки передачи – вон они, их даже навигационный луч выделяет синим цветом.
– Он почти все выделяет.
– Да, но частота-то разная. Разве это не было написано в инструкции, Томас?
– Было, сэр.
– Почему не учел?
– Не успел обработать массив информации. Прошу прощения.
Корсак молчал, в течение трех минут вышагивая по бетонному полу.
– Ладно, не унывайте. На то оно и учение. Возвращаемся на ноль, и давайте повнимательнее.
Они начали снова и делали попытку за попыткой, которые Брейн перестал считать из принципа. С каждым разом они с Ружоном действовали все слаженнее, и когда прорвались на очередной этап, майор скомандовал конец работы.
Как и в прошлый раз, Брейн не без труда выбрался из кабины, скомкал промокший от пота нашлемник и бросил в корзину.
– А сколько всего этапов в нашем обучении, сэр? – спросил Корсака Ружон. На его молодом лице играл румянец, но по глазам было видно, что он тоже устал.
– Их бесконечное количество. А по уровню сложности – десять.
– А мы только-только прорвались на четвертый, так? – спросил Брейн.
– Так. Но у вас рекорд, вы первые, кто смог сделать это на втором занятии, обычно такой слаженности достигают только на четвертый-пятый раз.
Брейн с Ружоном поздравили друг друга и пожали руки. Они уже начинали становиться командой.
Когда вышли на воздух, оказалось, что опять пропустили обед. Снаружи был теплый вечер. На вагончиках биологов уже горели сигнальные огоньки, в воздухе плыли дурманящие ароматы цветов, которые благоухали тем сильнее, чем ближе подходила ночь.
– Ты, я так понял, в инструкции даже не заглядывал, да? – негромко спросил Корсак, когда они шли по полутемной кирпичной дорожке.
– Нет. Если честно, я даже не помню, чтобы о ней заходил разговор.
– Я посылал к тебе того странного парня – курьера. Он должен был принести чип. Он сказал, что отдал его тебе.
– Я посмотрю на столе. Возможно, положил и забыл.
Корсак кивнул, и примерно минуту они шли молча.
– А ты вообще как себя чувствуешь? Спал нормально?
– Нормально. Просто… какие-то странные ощущения иногда накатывают, но это акклиматизация. Сыро здесь.
– Да, акклиматизации не избежать. Можно, конечно, накушаться адапторов, но потом это боком выйдет.
– Если принимать «нахтималь», ничего не выйдет боком, – вмешался Ружон. – Ты возьми у дока таблетки, Томас.
Брейн кивнул. В этот момент они как раз вышли из длинного, образованного разросшимися кустами туннеля, и в беседке, у входа в столовую, Брейн увидел доктора Нильсен.
Она его тоже заметила и вышла навстречу.
– Привет, док! – поприветствовал ее Корсак.
– Здравствуйте, сэр, – ответил она, глядя только на Брейна.
Ружон вздохнул и направился в столовую.
– Я прикажу, чтобы тебе принесли ужин на дом, если хочешь, – сказал майор.
– Нет, я приготовлю что-нибудь сам, – сказал Брейн, направляясь к Нильсен. – У меня полно всяких запасов.
– Тебя не было на обеде. Ты хорошо питаешься? – спросила Саманта.
– Нет, доктор, не очень. Ты уже освободилась?
– Да, дежурства нет.
– Ну, тогда пойдем ко мне, – сказал он, беря ее за руку и увлекая за собой.
– Я уж думала, ты больше не пригласишь.
– Значит, ты ошибалась.
У себя дома Брейн, как настоящий хозяин, тут же загрузил в гнезда двух мейдеров несколько картриджей со старинными надписями.
Пока мейдеры реализовывали свои программы, Брейн принял душ и даже побрился, и все это время доктор Нильсен ждала его в гостиной.
Потом они поужинали, и она ушла, сказав, что как специалист видит – ему сегодня нужен покой.
– Ты еще не скоро уедешь, встретимся в другой раз, – пообещала она и, чмокнув его в щеку, выскользнула за дверь.
Брейн облегченно вздохнул и пошел устраиваться ко сну, надеясь, что уж теперь-то войдет в нормальный режим.
В этот раз он улегся в спальне и вскоре уснул, благополучно проспав четыре часа, но затем проснулся, а вместе с ним, просчитав его биоритмы, проснулся и ночник. Он зажегся: сначала слабо, а потому чуть прибавил яркости в ожидании реакции жильца – перевернется ли он на другой бок или все же поднимется.
