Ружон с многозначительным видом указал глазами на начальника, затем поднялся и, пожелав оставшимся приятного аппетита, вышел из-за стола.
– Это правда, что он может обходиться без физически нагрузок, чтобы оставаться в форме?
– Неправда, – ответил майор и вздохнул, глядя в стол мимо тарелки. – Неправда. Метод лишь помогает отшлифовать схему действий и закрепить ее.
– Пойду я, – сказал Брейн, поднимаясь.
– Иди, до завтра свободен. Кстати, завтрак в семь.
– А почему так рано?
– Будем прокатывать новую программу обучения.
– То есть как это новую?
– А так! – Корсак бросил вилку и отодвинул недоеденное блюдо. – Поступили новые сведения, и условия операции изменились.
– Сильно?
– Заметно. Но не так чтобы очень.
– А можно больше подробностей? Или это только завтра можно узнать – с утреца пораньше? – поинтересовался Брейн, совсем забыв, что собирался уходить.
– Для тебя, Томас, все, что угодно, – сказал майор и после второго принялся за первое блюдо – какой-то рыбный суп, где плавали то ли щупальца медуз, то ли питательные водоросли. Брейн тоже его ел, но на более ранней стадии блюдо выглядело иначе.
– Короче, так: изменилась сама концепция. Если раньше мы намеревались прошмыгнуть незаметно и обменяться парой-тройкой ударов с пограничной системой из пилотируемых и непилотируемых аппаратов, то теперь придется прорываться.
– Прорываться?!
Брейн даже сел от таких новостей.
– Прорываться, Томас, ты все правильно слышал… Эй, это морская змея, что ли?
Майор выудил из тарелки какую-то бурую структуру, которая удивительным образом пульсировала, чего быть просто не могло, срок хранения картриджей при условии трехкратного продления максимальных сроков насчитывал лет пятьдесят, но эта штука в тарелке майора двигалась.
– Эй, кто-нибудь! Быстро суда, мерзавцы! – крикнул майор, и тотчас в пустующий обычно зал набежало с полдюжины работников.
Общими усилиями проблему блокировали и утащили на кухню – остался лишь начальник смены, толстоватый канзас со странной улыбкой, которая выглядела так, будто ее приклеили.
– Сэр, это не наша вина. Когда заготавливали эти картриджи, по всей видимости, сделали некачественную стерилизацию, поэтому в блюдах самой высокой категории, предназначенных только вам и потребителям из особого списка, которой вы утверждаете, иногда бывают подобные случаи – на двести картриджей полтора случая. Это я уже отметил в статистике.
– Что значит «полтора»?
– Э… один раз объект полностью оживает, и мы выбрасываем его в канаву, а в другом случае объект погибает.
– То есть половина раза?
– Так точно, сэр. Хотите, чтобы подали другой комплект этого блюда?
– Нет-нет, подай что-нибудь из низкой категории, а лучше сразу десерт. Да, десерт. Хватит мне этой кулинарной фауны.
Между тем майору уже принесли замену – какую-то серую массу, щедро сдобренную вкусовыми и обонятельными добавками.
– Ну вот, другое дело, – сказал он, принимаясь за еду, но, едва служители убрались, сплюнул непрожеванные остатки в салфетку и, скривившись, отодвинул тарелку подальше.
– Невкусно? – с издевательской усмешкой поинтересовался Брейн.
– Да вкусно, конечно… Но лучше не надо…
– Так что по теме, сэр?
– А по теме завтра с утра будете изучать новую тактику.
– Какая новая тактика? У нас лодка жестяная, ее порвут одними сигнальными ракетами!
– Торпедами.
– Что?
– Под водой нет ракет, там их заменяют торпеды, – поправил Брейна Корсак, но тот видел, что майор просто выгадывает время.
– Новая терминология жестяную лодку броненосной не сделает.
– Это так. Но завтра мы попробуем что-то придумать. И давай, Томас, вали отсюда, ты слишком умный и поэтому все время мешаешь мне думать.
– Я уйду, но есть пара вопросов…
– О-о, – майор покачал головой. – Ну хорошо, лучше сейчас. Спрашивай.
– Сэр, почему вы лично занимаетесь столь разнообразной деятельностью? Вы куратор, но на вас и стирка, и готовка, и научные исследования по нескольким направлениям. Не слишком ли много для поддержки функционирования шпионской сети?
– Ах, Томас, если бы ты знал, скольких направлений моей деятельности ты не коснулся. Ты, конечно, прав, на первый взгляд я распыляюсь, пытаясь ухватиться и там, и тут, и вообще повсеместно. Однако в случае традиционного подхода я все эти сферы должен отдать совершенно неизвестным мне личностям, как бы там ни танцевали передо мной офицеры службы внутренней безопасности. Два из десяти сотрудников обслуживания сливают информацию по всем направлениям, отчего моя эффективность как шпиона падает втрое. Оно мне надо, такая слава?
– Так что по существу? Какая конечная выгода?
– А конечная выгода следующая: я никому ничего не сообщаю. Я делаю все сам, условно говоря. Стираю пеленки, считаю простыни, слежу за чистотой унитазов. Трачу массу времени на все эти упражнения, однако, когда я запускаю операцию, для моего противника это оказывается абсолютным сюрпризом. Он получает по полной, чешет задницу и уже слишком поздно получает какие-то крохи информации из моего лагеря – увы, полностью герметичной системы в наши дни создать не получается.
– Понятно. Теперь второй вопрос: когда вы не спите, чем вы занимаетесь? Планируете оперативные действия?
– А чего это я ночью планировать буду, когда все спят?
– Ну вы же этот… как его..
– Этот самый, и не отказываюсь. Да, я могу полгода не смыкать глаз, но это расходный ресурс, и если есть возможность, я сплю как все, чтобы подзарядить свои… сонные батарейки.
– Вы спите впрок?
– Я сплю впрок.
– Вопросов больше не имею.
– Отлично! Тогда до завтра. Да раннего завтрака.
71
На площадке перед административным зданием Брейн неожиданно обнаружил Саманту, которая, как обычно в таких случаях, сидела в беседке.
– Ты почему не на обеде? – спросил он, когда она, выйдя из беседки, направилась к нему, покачивая бедрами.
– Эй, ты меня слышишь?
– Молчи, эта сука выходит… – прошипела Саманта, прижимаясь к нему всем телом, но продолжая смотреть ему в глаза снизу вверх.
Брейну хватило выдержки и опыта, чтобы не вертеть головой, и краем глаза он заметил Марту.
– Какая такая сука, ты о чем? – попытался соскочить с темы Брейн и тут же получил легкий удар коленом в пах. – Да ты с ума сошла!
