В честь подобных праздников, как известно, делались пожалования и повышения по службе. В 1667 году в честь совершеннолетия наследника престола Алексея Алексеевича (ему исполнилось 13 лет) всем придворным чинам была сделана общая прибавка (боярам по 100 рублей к окладу), а в 1674-м такую же прибавку царское окружение получило по аналогичному поводу в день совершеннолетия царевича Федора.
Если именины приходились на летнее время, то их часто праздновали в загородных царских селах, устраивая на природе шатры и одаривая именинными пирогами всех, кто являлся поздравить. Например, в 1675 году царская семья провела лето на Воробьевых горах, выезжая оттуда в села Коломенское, Соколово, в Николо-Угрешский монастырь, на охоту. 8 июня наступил день ангела царевича Федора, год назад провозглашенного наследником и в этом качестве «объявленного» народу. Именинника в одной карете с отцом повезли к обедне в Новодевичий монастырь, куда прибыли патриарх Иоаким и «власти» — Освященный собор. После обедни царь поднес дорогим гостям именинные пироги. Затем царская семья вернулась в село Воробьево, где на крыльце именинные пироги получили бояре, окольничие и ближние люди, а затем состоялось застолье в «персидском шатре».
На именины всех членов царской семьи откликался стихами Симеон Полоцкий. Так, в день «тезоименитого защитника святаго Алексия человека Божия» он подносил «Приветство» Алексею Михайловичу, а в день мученика Феодора Стратилата — «стиси приветнии» Федору Алексеевичу. Он также составлял подобные рифмованные приветствия «на именины царю» по заказу придворных. Например, для князя Федора Юрьевича Ромодановского были написаны вирши «с хлебом ко государю царю приходяшу в день аггела его», включенные автором в стихотворный сборник «Рифмологион».
Воспитание и обучение гщрских детей
Детей в царской семье рождалось много, но далеко не все достигали зрелого возраста — слишком высока была в то время детская смертность. Из десяти отпрысков Михаила Федоровича четверо (три дочери и сын Василий) не дожили до трех лет; сын Иван (Г. Котошихин писал, что тот с раннего детства «велми был жесток», а посему его поспешили отравить) умер в пять лет. После его кончины началось очередное «ведовское» расследование, показавшее, что придворная золото-швея Дарья Ломакова «сыпала пепел на след царицы», отчего та почувствовала недомогание и печаль, а вскоре царевич Иван скончался. Взрослого возраста достигли только четверо: Ирина, Алексей, Анна (1630–1692) и Татьяна (1636–1706).
В семье Алексея Михайловича и Марии Ильиничны было 13 детей, из которых только восемь прожили относительно долгую жизнь: Евдокия (1650–1712), Марфа (1652–1707), Софья (1657–1704), Екатерина (1658–1718), Мария (1660–1723), Федор (1661–1682), Феодосия (1662–1713) и Иван (1666–1696). Их первенец Дмитрий (1648–1649) не дожил до года, родившаяся в 1655 году Анна умерла в 1659-м, Симеон (1665–1669) прожил четыре года, Евдокия (1669–1669) всего на два дня пережила мать, скончавшуюся через пять дней после родов от горячки, наследник Алексей (1654–1670) умер в 16 лет.
От второго брака Алексея Михайловича с Натальей Кирилловной Нарышкиной осталось двое детей — Петр (1672–1725) и Наталья (1673–1716); еще одна дочь Феодора (1674–1678) умерла ребенком.
Сначала главную роль в жизни царских детей играла кормилица, которая, как правило, до конца своих дней оставалась при дворе либо получала помесячное вознаграждение. Так, Анна Ивановна, кормилица Федора Алексеевича, всю оставшуюся жизнь имела прежний восьмирублевый годовой оклад жалованья и шесть «кормовых денег» (три копейки) на день. Для «досмотра» при царевичах до пятилетнего возраста были «мамка» и «нянька», а также целый штат прислужниц: «казначея», постельница и др. Свою «мамку» Ульяну Степановну Собакину Алексей Михайлович поминал добрым словом всю жизнь, иногда в письмах справлялся о ее здоровье, а в дальнейшем не раз помогал ее родственнице в память о ее заслугах.
До пятилетнего возраста царских детей только «тешили» игрушками, однако подбирались они таким образом, чтобы не только способствовать физическому и умственному развитию ребенка, но и приучать его к военному делу, к управлению людьми, к будущей жизни государя большой державы. Когда царевичу Алексею Михайловичу еще не было и года, отец прислал ему «потешного» (игрушечного) коня «немецкого дела», чтобы сын сызмальства осваивал навыки верховой езды.
По достижении пяти лет царевичей переселяли из царицыной половины в свои покои. Детям отводили во дворце по три-четыре комнаты, богато одевали, но первые годы они жили очень скрытно, вдали от глаз людских, в окружении «дядек» и учителей.
О воспитании и обучении Михаила Федоровича известно крайне мало. Поскольку к царствованию его не готовили, он, скорее всего, прошел обычную для того времени «школу»: изучение букв по азбуке, чтение по часослову, Псалтыри
[14] и Апостолу, писать учили отдельно. Дальше шло самообразование по желанию самого ученика, выбиравшего церковное пение или военное дело. Кое-какие умения, считавшиеся необходимыми для царственных особ, Михаилу Федоровичу пришлось осваивать уже во время пребывания на троне.
Совсем в ином положении оказался его сын Алексей, которого с рождения стали готовить в правители огромной страны. До пяти лет он рос в окружении не только мамок и нянек, но и «потешных» книжек и заграничных игрушек: деревянного коня, лат, музыкальных инструментов. Мастера Оружейной палаты также изготавливали самые разнообразные детские игрушки для царских детей, начиная с фигурок животных, барабанчиков, луков, стрел, седел и прочего и заканчивая шахматами. У трехлетнего царевича уже был целый штат музыкантов — 18 накрачеев (барабанщиков) и цимбалистов, для которых были заказаны особые кафтаны. Сам царевич тоже любил бить в барабан, о чем свидетельствует заказ, полученный придворным токарем в октябре 1633 года — выточить для малыша дубовые палочки.
Конечно, у мальчика с самого нежного возраста появилось разнообразное оружие. Помимо лука со стрелами в четыре года Алексей имел уже карабин и «двойной пистолет». Владению ими будущего государя обучали с раннего детства. Физическое развитие царевича тоже было организовано на должном уровне: летом мальчик много времени проводил на свежем воздухе, качаясь на качелях и играя в мяч, зимой катался на санках, а с девяти лет стал осваивать коньки.
Когда царевичу исполнилось пять лет, его начали обучать грамоте под руководством «дядьки» Бориса Ивановича Морозова, начавшего восхождение к власти с этой придворной должности — он сразу же перескочил из стольников в бояре. В помощники Морозову «для бережения и научения царевича» назначили Василия Ивановича Стрешнева, родственника царицы, пожаловав его в окольничие; однако тот не стал царевичу близким человеком, уступив первое место «чужому дяде». Морозов оставался наставником царя до конца своих дней. А пока Морозов наряжал своего ученика в немецкое платье — правда, ради потехи, но затем уже серьезно стал прибегать к европейским методам обучения. Царевич быстро освоил азбуку. В отличие от отца, в детстве которого использовались рукописные пособия по овладению грамотой, в распоряжении маленького Алексея Михайловича уже был печатный букварь типографа Василия Бурцева, изданный в Москве в 1634 году (по мнению некоторых исследователей, этот букварь был издан специально для обучения наследника престола). Полное его название — «Букварь языка славенска, сиречь начало учения детем, хотящим учитися чтению божественных писаний с молитвами и со изложением кратких вопросов о вере». В предисловии к изданию говорилось о древности «словенского» наречия, его равенстве с древними языками — еврейским, греческим и латынью. «Первоучебная малая книжица», писал автор букваря, должна была сослужить важную службу: «…малым детем в научение и познание божественнаго писания, и по всей бы своей велицей Русии разсеяти, аки благое семя в доброплодныя земли, яко да множится и ростет благочестие во всей его Русской земли». Бурцев вставил в свой букварь поэтическое обращение к читателям:
