В силу того, что теперь по исполнении трибуната бывшие трибуны не могли претендовать на другие магистратуры, значительно снижался политический престиж этой должности. Не случайно именно вопрос о трибунских полномочиях стал одним из главных политических вопросов после смерти Суллы (Sail. Hist. frr. ampl., Phil., 7475).
Сулланское законодательство в отношении народных трибунов должно было предотвратить попытки пересмотра конституции Суллы. Сулла пытался таким образом укрепить сенат, устранить от власти демагогов и политических честолюбцев, превратить трибунат в орудие сената и послушного посредника между сенатом и римским гражданством
.
В исследовательской литературе часто подчеркивается антидемократический, аристократический характер сулланского законодательства в отношении трибуната
. По образному замечанию М. И. Ростовцева, «основное в этих реформах — решительное отрицание лозунга “вся власть народному собранию”»
. Действительно, законы Суллы о народном трибунате были чрезвычайно пагубны для принципов римского демократизма и республиканизма. Это отчетливо понимали современники событий. Об этом говорил Цицерон: «…С ростр… перестал раздаваться голос трибуна» (Cic. Pro Cluent., 110, 5_6). Народное собрание, и без того гетерогенное и дезорганизованное, стало еще более податливым на политическую демагогию, что укрепляло позиции политических лидеров, связанных с римским сенатом и нобилитетом, т. к. носители империума в отличие от народных трибунов могли обращаться к народу без предварительного постановления сената. Складывалось представление об априорной правоте такого лидера, истинность действий которого могла быть определена успехом или неудачей его политических начинаний. Постепенно на основе этих представлений утверждались методы не столько политического управления, сколько политического господства, т. е., по определению А. Людке, «засилия, принимаемого теми, кого оно затрагивает»
.
В отношении комиций Сулла, видимо, не провел никаких серьезных изменений. Нет оснований с достаточной определенностью говорить о том, что постановление 88 г. относительно комиций было возобновлено в период диктатуры Суллы. Свидетельства современников сулланской диктатуры передают в основном общее впечатление, произведенное законодательством Суллы, и связанное главным образом с ограничением полномочий народных трибунов. Кроме того, следует учитывать и тот факт, что антисулланская оппозиция 70-х годов, выступая за восстановление досулланских норм, не выдвигала никаких требований в отношении комиций. На наш взгляд, можно согласиться с мнением С.И. Ковалева, который считал, что Сулла не возобновил реформу центуриатных комиций 88 г.
Несмотря на стремление усилить роль сената и снизить политическую роль народного собрания, Сулла тем не менее был заинтересован в сохранении не только центуриатных, но и трибутных комиций: именно через народное собрание он мог осуществлять свои полномочия диктатора. Более того, положение Суллы в комициях было чрезвычайно прочным. Это обеспечивалось властью диктатора, сокращением прав народных трибунов, наличием в комициях просулланской группы в лице 10 000 вольноотпущенников — корнелиев и огромной армии военной клиентелы, сулланской креатуры среди высших магистратов, которые могли направлять решения народного собрания в необходимое диктатору русло.
Однако главным носителем государственной власти, основой восстановления норм сенатской республики и стабилизации политической ситуации в Риме должен был стать сенат. В связи с этим при реставрации политической системы Сулла считал необходимым ослабление двух ветвей власти из трех ее составляющих — магистратуры и народного собрания — и на этом общем политическом фоне дополнительное усиление политической роли римского сената.
Важное место в процессе реставрации сенатской республики Сулла отводил сословной политике и сословному законодательству. Судя по принятым им законам, он отчетливо понимал, что для восстановления догракханских республиканских норм политической и общественной жизни необходимо возродить приоритет сенаторского сословия и снизить социально-политические амбиции всадничества.
Одним из самых острых социальных вопросов, начиная со времени гракханского движения, был вопрос о судах. Сулла не мог не обратиться к этой проблеме. Оставив организацию суда без видимых изменений, он тем не менее трансформировал систему судопроизводства
. Все судебные дела, касавшиеся должностных лиц, привлеченных к ответственности за свою деятельность, традиционно находились в ведении народного собрания и относились к компетенции народных трибунов. Однако по законодательству Суллы последние были поставлены в зависимость от сената. В результате их юрисдикция, как и законодательная инициатива, стала ограничиваться предварительным обсуждением юридических вопросов в сенате. Это, безусловно, сокращало юридические полномочия трибунов и обеспечивало носителям магистратур относительную свободу действий
.
Обычные дела, связанные с уголовными или гражданскими преступлениями, остались в компетенции преторов. В силу lex Cornelia de VIII praetoribus эта коллегия претерпела значимые изменения. Юридические полномочия преторов оказались распыленными, а их юрисдикция в целом ослаблена. Более того, при Сулле суды некоторое время вообще не действовали. По крайней мере в 80 г. об этом говорил Цицерон в речи «В защиту Росция». Суд над Секстом Росцием, которого обвиняли в отцеубийстве и которого защищал Цицерон, был первым после долгого перерыва (Cic. Pro Rose, 11, 79; 28).
Наиболее значимым в этом направлении решением было преобразование суда присяжных, который разбирал чрезвычайные гражданские и уголовные дела, например, дела о вымогательствах, о подкупе избирателей и т. п. По закону Гая Гракха 123 г. эти суды были переданы всадникам
. Сулла принял lex Cornelia iudiciaria — закон о судопроизводстве, по которому суды передавались в руки сената (Cic. In Verr., I, 38; Sail. Hist. frr. ampl., Lep., 87). Содержание закона кратко передал Веллей Патеркул: «Iudicandi munus, quod Gaius Gracchus eceptum senatui ad equito, Sulla ab illis ad senatum transtuderat — обязанность осуществлять суд, которая была изъята Гаем Гракхом у сената в пользу всадничества, Сулла передал от тех (всадников. — Н. Ч.) сенату» (Vell., II, 32, 3). Цицерон упоминал совет судей, избранных из числа сенаторов (Cic. Pro Rose, 8, 13— 14). Передача чрезвычайных уголовных и гражданских дел в руки сената, безусловно, укрепляла и социальные и политические позиции сенатской знати. В ряде обличительных речей Цицерон приводил примеры бесчинства и попустительства сенаторов во время судебных разбирательств (Cic. In Verr., 1,1, 38—39; Pro Cluent., 79; 89—93). Кроме реорганизации суда, Сулла произвел унификацию норм уголовного и гражданского права. Были приняты lex Cornelia de sicariis et veneficiis — об убийствах и отравителях (Cic. Pro Rose, 28; Pro Mil., 11); lex Cornelia de falsis — о подлогах и лжесвидетельстве (Cic. Pro Cluent., 41; ср.: Тас. Ann., XIV, 40); lex Cornelia de confirmandis testamentis eorum qui in hostium potestate decessis-sent — об утверждении завещаний тех, кто потерпел ущерб от власти врагов; lex Cornelia de iniuriis — о нанесении оскорбления; lex Cornelia de ambitu — о подкупе избирателей при соискании государственных должностей; lex Cornelia de repetundis — против вымогательств (Cic. Pro Cluent., 104). Отдельные выдержки из сулланского уголовного законодательства даны Цицероном (Cic. Pro Cluent., 148; 151; 157). В целом они составили «первый после Двенадцати таблиц римский свод законов и вообще первый специально изданный уголовный кодекс».
