На другой день с утра мы все принялись за разборку дома и амбара и перевозку леса на судно. Работа эта заняла несколько дней, так как погоды были все время ветреные и сильно задерживали погрузку.
Провизию, собранную нами и сложенную в кладовую при большом доме, пришлось перенести в маленький домик, в котором мы жили. Из запасов «Фоки» туда же добавили еще консервов, сухарей, кое-какой провизии, 500 штук патронов, две винтовки, палатку и прочие необходимые вещи, которые нам самим когда-то хотелось иметь и которые, конечно, пригодятся вольным или невольным Робинзонам, которым суждено в будущем очутиться на мысе Флора, — этой спасительной станции полярных стран.
Нельзя сказать, что на «Фоке» мы чувствовали себя очень уверенно, в полной безопасности. Малый запас топлива и неизбежная при этом встреча со льдом многих смущала. Не доверяли уже и старику «Фоке», который сильно тек. Отливать воду приходилось ручной помпой регулярно два раза в день всем личным составом, и каждый раз часа по три не менее. Все невольно вздыхали: «Эх, только бы добраться благополучно до дома».
5 августа сильная зыбь при ветре заставила «Фоку» сняться с якоря и перейти в бухту Понтер, по северную сторону острова. На мысе Флора оказалось два совершенно одинаковых бота — другой лежал дальше на запад, и его было решено взять с собой на «Фоку» на случай, если судно затрет во льдах и дальше придется спасаться на ботах.
Пятница, 7 августа. Ну, вот, наконец дождались мы желанной минуты, наконец-то мы находимся на движущемся судне, слышим мерный стук винта и шипение пара. На острове, в запаянных банках, мы оставили две записки: одну от Кушакова, а другую — от меня, в которой я описываю судьбу экспедиции лейтенанта Брусилова.
Вот содержание этой записки:
«Штурман паровой шхуны „Св. Анна“ В. И. Альбанов и матрос А. Конрад отправляются с мыса Флора на паровой шхуне „Св. мученик Фока“ экспедиции старшего лейтенанта Седова.
История экспедиции лейтенанта Брусилова такова: в октябре 1912 года шхуна „Св. Анна“ была затерта льдами в Карском море и прижата к Ямалу на широте 71°45′, где и простояла полмесяца, SO-м ветром шхуна, с окружающим льдом, была оторвана от берега и стала дрейфовать на север. Дрейф этот продолжался до 10 апреля 1914 года, когда штурман Альбанов с 13 матросами покинул шхуну на широте 82°55,5′ и долготе 60°45′ О-вой, чтобы пешком достигнуть обитаемой земли. Продолжать дрейф на шхуне осталось всего, считая с командиром Брусиловым, 10 человек, и провизии у них должно было хватить еще на полтора года. Через два дня со шхуны было получено сообщение, что ее место: широта 83°18′ N-ая и долгота 60° О-вая. В расстоянии 40 верст от судна матросы Пономарев, Шабатура и Шахнин повернули обратно на судно вследствие утомления, а Альбанов продолжал путь на юг с десятью человеками, фамилии которых следующие: Максимов, Луняев, Архиереев, Шпаковский, Баев, Губанов, Конрад, Нильсен, Смиренников и Регальд. 3 мая матрос Баев, уйдя на разведку, обратно не вернулся, и, несмотря на поиски в течение трех суток, найден не был. 9 июня идущими была усмотрена земля на SO, куда и направились. Высадиться на эту землю, которая оказалась ледником Уорчестер на Земле Александры, удалось только 26 июня. 29 июня по прибытии на южный берег мыса Мэри Хармсворт, где увидели свободное ото льда море. Так как на 10 человек осталось только два каяка, могущих поднять только пять человек, то решено было разделиться на две партии, из которых одна пошла на двух каяках, а другая партия пошла на лыжах вдоль берега по острову. Береговая партия, соединившись с плывущими па мысе Ниль, сообщила, что в пути умер матрос Архиереев, который все последнее время был нездоров. Совершенно не имея провизии и затрудняясь добывать ее, решено было каякам двигаться быстрее и постараться достигнуть скорее мыса Флора. Придя на мыс Гранта, где было назначено свидание с идущими пешком, и прождав их напрасно более суток, каяки пошли к острову Белль, куда и прибыли 5 июля. Дорогой заболел, а в ночь на 6 июля умер матрос Нильсен, который был похоронен на острове Белль. 7 июля оба каяка направились к мысу Флора. На первом пошли штурман Альбанов и матрос Конрад, а на втором — матрос Луняев и Шпаковский. На полпути поднялся сильный ветер от N, против которого каяки выгребать не могли, и их понесло в море. Первый каяк успел прихватиться за большую плавучую льдину, другой же каяк скоро скрылся из виду. Зыбь была крупная, и помочь каяку было нельзя. 8 июля, при затихающем ветре, первому каяку удалось дойти опять к острову Белль, где он и простоял до утра 9 июля. Не дождавшись пропавшего каяка и не видя даже его, решено было идти на мыс Флора, где и высадились того же 9 июля. 15 июля Конрад на каяке отправился (с провизией) на мыс Гранта, но не нашел там партии, идущей пешком, и 18-го утром вернулся обратно на мыс Флора. 20 июля к мысу Флора подошла шхуна „Св. мученик Фока“, и члены экспедиции Седова, узнав историю пропажи людей экспедиции лейтенанта Брусилова, выразили согласие идти на шхуне на поиски пропавших, как только удастся погрузить на судно дрова. На мысе Флора и на мысе Гранта будут оставлены склады провизии и других необходимых предметов.
Штурман дальнего плавания
Валериан Иванович Альбанов
25 июля (7 августа) 1914 г. мыс Флора».
11
Домой!
Около 9 часов вечера мы снялись с якоря и пошли, нет, не пошли, а поползли к острову Белль, рассчитывая посмотреть сначала, нет ли пропавших моих спутников в гавани Эйра, «Фока» не идет, а торжественно «шествует» со скоростью 2½ или 3 мили в час. Это «шествие» — свойство всех почтенных полярных ветеранов, которым торопиться некуда и не с кем конкурировать, и надо думать не о быстроте хода, а об экономии в топливе. Старик «Фока» сейчас имеет топливо дня на три, на четыре, и с этим запасом ему надо постараться уйти как можно дальше. Хорошо будет, если мы встретим поменьше льда и побольше попутных ветров.
Но будем надеяться на лучшее, худшее само придет.
Воскресенье, 27 июля (9 августа). Вчера не нашел времени записать в дневник, так как теперь я тоже стою вахту, а остальное время так незаметно проходит, что едва остается времени для сна. В 2 часа ночи мы подошли к северо-западному берегу острова Белль и увидели домик Ли-Смита. Положительно не могу себе представить, как не заметили мы этого домика раньше. Он стоит на низком открытом месте и очень приметный. Мы были восточнее его: сюда не пошли, так как здесь все было занесено еще снегом. Дом, насколько удалось рассмотреть в бинокль, еще хорошо сохранился. Сделан из досок, и, по-видимому, легкой постройки, так как со всех сторон его поддерживают какие-то тяги
[61]. На берегу хорошо виден и бот, перевернутый вверх килем.
