— А еще есть какие-нибудь сведения?
— Никаких. Мы уже два письма написали в Новохоперск, в Воронеж, может, кто остался из родственников. Но ни ответа, ни привета.
Надо же, всего в 1976 году! И я проклинал себя, что в свое время не проявил настойчивости в воронежском поиске. Получил ответ, что в архиве документов о Валериане Ивановиче Альбанове и его отце не прослежено и что никакие Альбановы в настоящее время в Воронежской области не проживают, — и успокоился. Не может же этого быть, чтобы в Воронежской области вообще не было Альбановых. Уже это должно было насторожить. Так легко поддаться адресной справке, как будто тебе ни разу в жизни, и уже в этом поиске, не случалось сталкиваться с отпиской!
Сразу же после звонка Елены Ивановны я снова обратился за помощью в адресное бюро Новохоперска и Воронежа.
Начальник Новохоперского отделения милиции Данилов сообщал адрес, по которому жил Михаил Иванович, но ни на мое письмо, ни на письма Елены Ивановны никто не ответил, а других Альбановых, по свидетельству Данилова, в городе нет. Ответ же из Воронежа был таков: «К сожалению, мы ничем не можем Вам помочь. У нас в прописке и выписке областного адресного бюро МВД г. Воронежа и области люди с такой фамилией не значатся». Я бы поверил в этот ответ, если бы не это же бюро какой-то месяц назад не дало справку о Михаиле Ивановиче Альбанове.
Неужели родной брат?
Тогда он, конечно, мог бы многое рассказать о Валериане Ивановиче. По крайней мере, о родителях, о годах детства. 1881 года рождения. Неужели старший брат? Но почему тогда о нем нигде нет никаких сведений?.. А не мог быть это сам Валериан Иванович, пожелавший остаться в неизвестности и потому в неразберихе гражданской войны инсценировавший свою смерть при взрыве поезда? По какой причине он это мог сделать? Кое-кто мне упорно навязывал мысль: потому что не все чисто было перед его уходом со «Св. Анны», и вдруг это рано или поздно раскроется. Нет, он мог это сделать по одной причине: как бывший офицер флота, оказавшийся в 1919 году в расположении колчаковских войск и вольно или невольно служивший у них в военной гидрографии, он имел основания при восстановлении советской власти беспокоиться за свою судьбу.
Что делать в этом очевидном тупике? И вдруг мне пришла мысль: обратиться за помощью в Воронежский КГБ — уж они-то, если, конечно, захотят, со своей дотошностью докопаются до истины. Я попросил написать туда своего бывшего однокурсника по университету подполковника Ю. Я. Неретина, теперь уже можно сказать, что, занимая солидную должность в этом грозном заведении, он сумел оградить меня от многих возможных неприятностей. Через какое-то время ему пришел ответ.
«Уважаемый Юрий Яковлевич! На Ваше письмо относительно Альбанова Михаила Ивановича сообщаем, что в настоящее время по адресу: г. Новохоперск, ул. Советская, проживает директор райбыткомбината Дмитриев Илья Самойлович, который купил этот дом несколько лет назад и об Альбанове ничего не знает.
В беседе с жительницей Новохоперска Сотниковой Полиной Александровной, которая хорошо знала Альбанова и ухаживала за больным Михаилом Ивановичем до его смерти, последняя рассказала следующее:
Альбанов Михаил Иванович со своей женой Светланой Михайловной поселились по этому адресу в 1936 году, до этого жили несколько лет на частной квартире. Откуда они приехали в Новохоперск, ей неизвестно.
Михаил Иванович рассказывал Полине Александровне, что родился и вырос он в многодетной семье, получил церковное образование, по профессии был священником, после революции учился на юриста. Долгое время работал юристом в Новохоперском нарсуде, затем счетоводом в аптеке, ветлечебнице, восьмилетней школе. Жили они очень скромно, из обстановки в доме было только самое необходимое.
В настоящее время родственников Альбанова в Новохоперске нет, сведений о наличии каких-либо бумаг, оставшихся после смерти Альбанова, не имеется. Начальник Борисоглебского ГО УКГБ Б. В. Першин».
И снова навязчиво встает вопрос: в чем же все-таки причина разлада между Брусиловым и Альбановым? Ведь это не просто загадка, которую любопытно бы разгадать, — в нем кроется сущность трагедии на «Св. Анне», сущность личности каждой из сторон — как Альбанова, так и Брусилова.
Как справедливо заметил в одном из писем Алексей Иосифович Яцковский, «если говорить о судьбе „Св. Анны“ и насчет истинных обстоятельств, при которых Альбанов и его спутники ушли со шхуны, то здесь нет важнейшего звена: нет возможности выслушать и противоположную сторону! К тому же мне кажется, что содержание так называемого дневника Альбанова (опубликовано ведь, несомненно, с некоторой литературной обработкой порядочное время спустя после изрядных раздумий о происшедшем) — это не сто процентов отражение действительных взглядов автора этих записок».
Я бы еще добавил: и тем более не на сто процентов отражение взглядов автора записок именно того времени, когда он уходил со шхуны.
То, что «Записки…» перед публикацией и даже уже в корректуре подвергались дополнительной обработке, подтверждает письмо Альбанова Брейтфусу из Архангельска от 10 июля 1917 года: «Если я еще не очень надоел Вам до сих пор, обращаюсь с покорнейшей просьбой. Если будете просматривать корректуру и будет у Вас для этого время, не откажите поправить и сгладить те места, которые резали бы глаза будущему читателю, или вычеркнуть…»
Может, в какой-то степени прояснил бы дело оригинал «Записок…», а еще больше — сам дневник.
Где их искать?
«Мне представляется, — делился со мной своими раздумьями по этому поводу Владилен Александрович Троицкий, — что автограф рукописи „Записок…“ Брейтфус увез в Берлин, он эмигрировал в Берлин в июле 1918 года, о чем я видел в архиве приказ по Гидрографическому управлению — об исключении из списков управления бывшего заведующего гидрометеорологической частью в связи с уездом на французском судне из Мурманска, где был в служебной командировке. Это, конечно, он издал в 1925 году в Берлине в издательстве „Слово“ „Записки…“ Альбанова под названием „Между жизнью и смертью“…»
Есть ли надежда найти сам дневник Валериана Ивановича, который он вел непосредственно во время ледового похода? Маловероятно.
Почти нет никакой надежды, если он хранился у Варвары Ивановны в Красноярске.
Вопрос, что же случилось между Брусиловым и Альбановым, чрезвычайно важен и по другой причине. Во время моих поисков не только мне, но и более осторожно, изощренно даже, через печать общественному мнению стали навязывать мысль, что их прощание было не иначе как кровавым, что Альбанов, разумеется, был заинтересован, чтобы почта не дошла до земли, что, уходя, он, возможно, перестрелял оставшихся и, чтобы не осталось никаких улик, сжег судно. И совсем не случайно, что в пути погибли все остальные, кроме Конрада, лишние свидетели были нежелательны.
А до этого эти же люди осторожно, но упорно навязывали общественному мнению мысль: раз до сих пор не найдена могила Г. Я. Седова, раз под камнями предполагаемой могилы обнаружены лишь древко да кусок флага, который он собирался водрузить на полюсе, значит, Г. Я. Седов, скорее всего, умер не своей смертью, а если даже и своей, то не похоронен, а шедшие вместе с ним Пустотный с Линником его съели, уж подозрительно упитанными выглядели они по возвращении.
