Витовт не признавал себя вассалом Ягайлы. На требование королевы Ядвиги платить дань за русские и литовские земли, которые Ягайло отдал ей в качестве вено,
[43] приближенные Витовта отвечали: «Мы не подданные Польши ни под каким видом; мы всегда были вольными...». А 12 октября 1398 года князья Юрий Пинский, Михаил Заславский, Иван Гольшанский, Иван Друцкий, Владимир Слуцкий, Александр Лукомский, Ямонт Клецкий, Мингайло Ошмянский и другие на переговорах с крестоносцами на озере Салин во время пира провозгласили Витовта «королем Литвы и Руси». Этот титул не был утвержден папой римским и императором Священной Римской империи. Но идея была публично озвучена, и она завладела умами и сердцами сподвижников Витовта. И в договоре с Орденом он титуловал себя уже не великим, а верховным князем Литвы и Руси, как именовался Ягайло.
Понятно, что своего величия Витовт достиг не только благодаря государственному и военному таланту, но и благодаря напряженной работе и всему укладу жизни, подчиненному реализации поставленных задач. Орденский посол Конрад Кибург, который приезжал в Вильно в 1398 году, писал о Витовте: «Лицо великого князя моложаво, весело и спокойно, он почти не изменился с тех пор, как я видел его в Инстербурге, только тогда он не был таким подвижным. При всей своей полноте, он кажется больным. Он имеет что-то пленительное во взгляде, что привлекает к нему сердце каждого; говорят, что он наследовал эту черту от матери; любит обязывать более благосклонностью и предупредительностью, нежели дарами, относительно последних, иногда бывает очень скуп, иногда же чересчур расточителен... В обращении с людьми он строго соблюдает приличия, придворные его отличаются скрытностью и учтивостью. Никогда через меру не пьет крепких напитков, даже в пище соблюдает умеренность. Великий князь много работает, сам занимается управлением края и желает знать обо всем; бывая на частых аудиенциях, мы сами видели его удивительную деятельность: разговаривая с нами о делах, требовавших полного внимания, он в то же время слушал чтение разных докладов и давал решения. Народ имеет свободный к нему доступ, но всякий, желающий к нему приблизиться, допрашивается предварительно особо для того назначенным дворянином, и после того просьба, имеющая быть поданною к монарху или кратко излагается на бумаге или проситель сам идет с помянутым дворянином и устно передает ее великому князю. Каждый день мы видели очень много людей, приходящих с просьбами или приезжающих из отдаленных местностей с какими-то поручениями. Трудно понять, как достает ему времени на столько занятий; каждый день великий князь слушает литургию, после которой до обеда работает в своем кабинете, обедает скоро и после того некоторое время, тоже недолго остается в своем семействе или забавляется выходками своих придворных шутов, потом верхом на лошади он едет осматривать постройку дома или корабля или что-нибудь, привлекающее его внимание. Грозен он только в военное время, но вообще полон доброты и справедливости, умеет карать и миловать. Мало спит, мало смеется, более холоден и рассудителен, нежели пылок; когда хорошее или дурное известие получает он, лицо его остается бесстрастным в этом отношении, он очень мало изменился с того времени, как был в Пруссии».
Может, Витовт и достиг бы заветной мечты — превратить государство в королевство, если бы не трагическое поражение на реке Ворскле. Бывший хан Золотой Орды Тохтамыш, изгнанный своим врагом, среднеазиатским правителем Тимуром, заключил союз с Витовтом. Тохтамыш отказывался от претензий на украинские и русские земли, входящие в ВКЛ, но хотел вернуть с помощью Витовта ханский престол Золотой Орды. Витовт согласился помочь. «Я обеспечил навсегда мир и независимость Литвы от меченосцев, теперь я должен освободить и остальных христиан от гнета иных угнетателей», — объяснял Витовт цель своего союза с ханом Тохтамышем.
В 1397 году Витовт с войском ходил «аж за реку Дон». Он не встретил никакого отпора со стороны золотоордынского войска. Витовт взял в плен много татар, часть которых отослал Ягайле, а часть поселил в Литве. В «Хронике Литовской и Жмойтской» говорится, что Витовт пришел «до замку Озова», где разбил «наголову» татарское войско. Этот поход был разведкой сил Золотой Орды, и, видимо, Витовт убедился в ее слабости, что привело к переоценке своих сил. Татары его не пугали. Взяв на себя роль христианского борца с неверными (своего рода крестоносца), он мог надеяться на благосклонность папы римского в возведении себя на королевский престол созданного им королевства Литвы и Руси. Совсем не случайно, что в это время Витовт принимает попытки организовать церковную унию. По его желанию митрополит Киприан два раза посылал из Киева посольства к константинопольскому патриарху с предложением заключить с папой церковную унию. Хоть патриарх ответил отрицательно, но сам факт предложения унии знаменательный. Витовт хорошо понимал пагубность раздела его подданных на две конфессии, а поэтому желал иметь в своем государстве униатскую церковь, одновременно желал склонить сердце папы римского к себе, как к христианскому сподвижнику.
Важным были для ВКЛ выход к Черному морю и контроль над оживленными торговыми путями, связывающими Северную и Южную Европы. Если б планы Витовта реализовались, то Великое Княжество, став королевством, было бы мощным государством в Центральной, Северной и Восточной Европе, и, может, совсем иначе сложилась бы история народов, населявших его.
Осенью 1398 года Витовт ходил с войском в Крым и 8 сентября взял Кафу (современную Феодосию), где посадил править хана Тохтамыша. Недолго правил в Крыму Тохтамыш. Новый хан Золотой Орды Темир-Кутлуй при поддержке Тамерлана (как звали Тимура в Европе) прогнал его оттуда. Тохтамыш вновь убежал к Витовту, и вновь он просил помощи, пугая его Тамерланом. Мол, оружие дикого завоевателя и жестокого тирана народов и правителей достигло границ Руси и вскоре будет угрожать русским землям, если его своевременно не остановить. О грандиозных планах Витовта рассказывает летописный «Хронограф»: «Витовт рече: Я тебя (Тохтамыша. — Авт.) посажю на Орде и на Сараи, и на Болгарех, и на Азтархан, и на Озове, и на Заятцькой Орде, а ты мене посади на Московском великом княжении... и на Новгороде Великом, и на Пскове, а Тферь и Рязань моа и есть, а Немцы и сам возму». Как видим, Витовт за помощь уже требовал от Тохтамыша ярлык на русские земли.
Встревоженный приготовлениями Витовта, хан Золотой Орды Темир-Кутлуй просил у него через своих послов: «Выдай ми беглаго Тохтамыша, врагъ бо ми есть и не могу тръпети, слышовъ его жива суща и у тебе живуща; пременяетъ бо ся житие сие: днесь царь, а утре беглець; днесь богатъ, а утре нищь; днесь имеять други, а утре враги; азъ же боюся и своихъ, не токмо чюжих; царь же Тохтамыш чюжи ми есть и врагъ зол, темже выдай ми его, а что около его ни есть, то тебе». Витовт, видимо, забыл о превратностях судьбы. Ведь еще недавно был он изгоем, а теперь вознесся властью над многими землями над народами и потерял чувство реальности. Темир-Кутлуй уступал Витовту права на русские земли, но этого ему казалось мало. «Язъ царя Тохтамыша не выдамъ, а со царем Темиръ-Кутлуем хошу ся видети самъ», — ответил Витовт послам. Как союзник Витовт поступал благородно, но как политик — опрометчиво. Переценил свои силы и возможности.
