Александр с нетерпением ждал в Берестье известий из Польши. Польские послы привезли ему радостное известие об избрании королем, но потребовали от него подписать привилей, по которому законодательная власть в Польше переходила к сенатской раде, где король занимал место председателя. Привилей ограничивал его власть, сенаторы получили право низложить короля, если он не исполнит их решений. Но Александр мало думал о последствиях: нужно было как можно быстрее короноваться. Спешка не позволила Александру созвать сейм ВКЛ для обсуждения новой унии с Польшей. 23 октября в Мельнике без согласия сейма Великого Княжества он заключил унию на польских условиях. Оба государства будут иметь одного правителя, избираемого на общем сейме, единую валюту, но уряды и суды Короны
[57] и ВКЛ остаются отдельными. Акт унии подписали 27 магнатов, сопровождавших Александра. Но их не уполномочили на общегосударственном (вальном) сейме представлять Великое Княжество Литовское.
12 декабря 1501 года Александр был коронован. Как он ни настаивал, но польские паны не согласились на коронацию Елены. Мало того, епископский капитул укорял его за женитьбу на православной и говорил, что он плохой христианин и позорит Бога. Александр был разгневан и написал капитулу: «В деле брака мы действовали только с согласия папы и при участии кардинала Фредерика. Как бы там ни было, капитулу не подобает в это вмешиваться, это искушение и плохой пример для младших».
В отсутствие Александра паны рады не предпринимали активных действий в войне с Московией. И был упущен выгодный момент, когда против нее выступили Ливонский орден и Большая орда. Московское войско разбило ливонцев 24 ноября 1502 года возле Юрьева (Дерпта). Не дождался помощи литвинов и хан Ших-Ахмет, приведший свою орду в Северскую землю. Хан взял Рыльск и Новгород-Северский и напрасно ждал помощи Александра. Но тот был занят делами Польского Королевства и не выполнил своих союзных обязательств. А войско, посланное на помощь Ших-Ахмету, было разбито 4 ноября 1502 года возле Мстиславля московским войском. Хан Ших-Ахмет отвел свою орду в волжские степи, где она стала легкой добычей крымских татар. В выжженных степях Большая орда была обречена на голодную смерть. Часть орды ушла в Крым, а хан Ших-Ахмет убежал на Волгу, но после вернулся в Литву. Он обвинил Александра в вероломстве: мол, тот вызвал его из далеких краев, но помощи не оказал и вынудил погибать от голода. Но хана Ших-Ахмета самого обвинили в случившихся бедах: стоял возле Киева и вместо того, чтобы воевать с Крымским ханством, грабил мирные земли. Александр приказал отослать Ших-Ахмета в замок Троки. А перед крымским ханом Менгли-Гиреем он кривил душой, когда уверял его в своей непричастности к войне Большой орды с Крымским ханством и обещал «постоянно посылать поминки». Но Менгли-Гирею нужна была война, которая приносила ему больше добычи и богатства, чем «поминки» от великого князя. И новые татарские загоны пустились в набег на украинские и польские земли.
Великий князь Александр возвратился из Польши без желаемой помощи. Польская шляхта отказалась от военных налогов и не откликнулась на королевский призыв о сборе «посполитого рушения». Только героизм защитников Смоленска, которые с середины июня по ноябрь 1502 года держали осаду московского войска, спас Литву от вражеского нашествия. Но крымские татары разграбили предместья Слуцка, Клецка, Новогородка и увели в неволю тысячи людей. Совершили татары набег и на Польшу. Напуганные поляки потребовали от Александра скорейшего примирения с Иваном III и даже просили Елену быть посредником в переговорах. Она отправила отцу письмо с упреками: «Лучше мне под твоими ногами в твоей земле умереть, чем такую славу о тебе слышать, все одно только и говорят: для того он отдал дочку свою в Литву, чтобы там удобней землю и людей высматривать... смилуйся, возьми по-старому любовь и дружбу со своим зятем и братом своим». Нет, Иван III не желал брать «по-старому любовь и дружбу» с Александром. Вместо мира 23 марта 1503 года было заключено перемирие на 6 лет. К Московии отходили «на перемирные года» все земли, которыми владели князья-беглецы. Под властью Ивана III оказались верхний бассейн Десны и бассейн Угры, восточная часть Смоленщины, Брянщина, Гомельщина, а это давало Москве военно-политические преимущества для наступления на Киев и Смоленск. Подобных территориальных потерь Великое Княжество Литовское еще не несло. Слабым утешением было возвращение ВКЛ шести городков: Ельни, Руды, Ветлицы, Щучы, Усвят и Озерища.
В поражении обвиняли Александра. Он гневно ответил: «Тем, кто не советовал созывать посполитое рушение в нужное время, пусть Бог отплатит за тот злой совет». И делал вид, что готов сражаться, как явствует из его слов московским послам: «Какие наши земли он (Иван III) взял себе, и он бы те наши земли отдал». Но никаких реальных действий для этого Александр не предпринял, а вернулся в Польшу.
Два года занимался он польскими делами. Они были запущены. Брат Фредерик, которого Александр оставил вместо себя председательствовать в сенате, был человеком «ума небольшого», пьянствовал и развлекался. В общем, как писал современник, «каждый поступал не по закону, а свое самовольство чинил и искал всякой наживы».
Александр начал наводить в Польше порядок. Жестоко расправился с разбойничьими шайками, наводнившими Королевство, несколько панов поплатились жизнью за злодейства и насилие. В 1504 году на сейме в Петракове Александр определил обязанности королевских чиновников, добился принятия закона, запрещающего занимать одновременно две должности, что ослабляло их власть в государстве. Но эти победы Александр добыл ценой уступки шляхте. Теперь без согласия сейма король не мог вносить поправки в права и привилеи шляхты, что делало короля зависимым от нее. Поддержанная им Посольская изба, в которую входили представители шляхты, противостояла сенату. Король отнял у сената судебную и исполнительную власть. В сфере деятельности сената остались установление чрезвычайных податей и законотворческая деятельность. Провел он и финансовую реформу, создав систему податей. Но за все нужно было платить. Александр вновь согласился не принимать решений без совета сенаторов и послов земель.
Между тем литвины звали Александра в Великое Княжество. Паны рады были обеспокоены возвышением дворного маршалка Михаила Глинского. Он наговаривал Александру на раду: «Пока в Литве будут жить эти паны, до тех пор в Княжестве не утихнут ссоры». На Берестейском сейме в 1505 году Александр даже не выслушал оправдания панов рады и прогнал их прочь, а личного врага Глинского, трокского воеводу Яна Заберезинского, лишил уряда.
Не исключено, что Глинский настраивал Александра против панов рады не из-за оскорбленных чувств, а по соглашению с главой династии — венгерским и чешским королем Владиславом Ягеллоном. Под давлением поляков Александр согласился утвердить Мельницкую унию, а это вело и к политической смерти ВКЛ, и к утрате Ягайловичами своих наследственных прав на Литву. Владислав объявил, что свои права на Литву передает Сигизмунду. Но влиятельная партия Заберезинского, в которую входили виленский епископ Войцех Табор, жемайтский староста Станислав Кезгайло, полоцкий наместник Станислав Глебович, великий гетман Станислав Кишка и другие паны, подписавшие Мельницкую унию, могла склонить сейм к принятию унии. Вот Глинский и распалил гнев на них у Александра. Сейм не состоялся, и унию так и не ратифицировали. Можно сказать, что Александр и Глинский спасли Великое Княжество Литовское от «втеления» его Польским Королевством.
