Книга Кровавый Триллиум, страница 61. Автор книги Джулиан Мэй, Андрэ Нортон

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Кровавый Триллиум»

Cтраница 61

После пятнадцати дней напряженной работы она овладела начальными навыками высокого волшебства. Как начинающий флейтист, она выучилась читать ноты и по отдельности чисто выводить их, но еще не могла сыграть пьесу целиком, то есть знала теоретически, какие умственные упражнения вызывают магические действия, но не испытала свои силы на практике и не была уверена, что ее техника приведет к желаемому результату. Ириана пока строго-настрого запретила ей пользоваться приемами высшей магии, предупредив, что она рискует здоровьем и даже жизнью, если ошибется хоть раз. Иногда Харамис казалось, что она никогда не научится управлять полетом мысли, никогда не достигнет духовной гармонии и совершенства, на которых так настаивала Ириана. Ее попыткам глубокого сосредоточения всегда мешали или внешние волнения, или внезапные бунты сознания, или уныние души. Голубая Дама запретила ей пользоваться обзором и наблюдать за своими родственницами, так что целых пятнадцать дней Харамис ничего не знала о сестрах и страшно волновалась. Но самой сильной помехой в процессе обучения были невольные воспоминания об Орогастусе. Теперь, когда ей стало точно известно, что он жив, в памяти непроизвольно всплывали черты его лица и голос, он постоянно снился ей в те редкие часы отдыха, которые позволяла Ириана.

Однажды, совсем растерявшись и отчаявшись, она спросила Великую Волшебницу Моря, не является ли колдун виновником ее страданий и неудач. Голубая Дама холодно заявила, что ничей разум без разрешения не может проникнуть в ее святилище. Это утверждение повергло Харамис в еще большую депрессию. Если в ее неудачах нельзя обвинить Орогастуса, значит, во всем виновата она сама.

Каждое утро, просыпаясь, Харамис целый час занималась медитацией. Сначала она работала, ведомая безжалостным сознанием Ирианы. Потом все больше и больше времени стала проводить в одиночестве в комнате медитаций — помещении с черными стенами и полом, — неподвижно уставившись на мерцающий янтарь, вставленный в Шар-Трилистник, и ее рассудок отчаянно боролся со всеми помехами, грозящими нарушить сосредоточение: она должна была стать одним целым со своим талисманом.

«Я должна овладеть им, — снова и снова повторяла она. — Только один из Лепестков Живого Триллиума сможет стать врачевателем мира и восстановить всеобщее равновесие.

Я умею колдовать, я начинаю. Кадия импульсивная и решительная, она действует. Анигель чувствительна, тактична, способна к жертвенной любви, она завершает спасительную миссию… Анигель как-то вспомнила старинную песенку народа уйзгу с Золотого болота, в которой давным-давно были обозначены роли талисманов и их владелиц:


Раз, два, три —

Это все одно, смотри:

Раз — Корона Обездоленных,

Мудрости бесценный дар.

Где она — там нет озлобленных,

Нет беды, и ссор, и свар.

Два — Трехвекий Меч, что значит:

Правда, честь и славы луч.

Три — Крылатый Жезл, иначе

Это к единенью ключ.

Раз, два, три — в Одном взлелеяны.

В диких Трех — одна лишь жизнь.

Триллиум, явись скорее нам, Всемогущий, появись!


Я снова смогу все привести в порядок, если только научусь правильно пользоваться талисманом, ключом ко всем остальным. Владыки воздуха, помогите мне, помогите мне!»

— Они помогут, — прозвучал голос Ирианы. — Никогда не теряй веры, и они помогут тебе!

В темноте комнаты возникло голубое сияние, и в воздухе материализовалась плотная фигура Великой Волшебницы Моря. Она улыбалась. В одной руке у нее была накрытая салфеткой корзинка, сплетенная из морских водорослей, а в другой — существо по кличке Гри-Гри.

— Пришло время немного отдохнуть, дитя мое. Ты долго жила в моем мире, и глоток свежего воздуха взбодрит тебя и придаст сил. Следуй за моим маленьким питомцем, и он выведет тебя на поверхность. Там ты посидишь на солнце, отдохнешь и надышишься вволю. В этой корзинке — еда и питье. Можешь воспользоваться талисманом, посмотреть на сестер и зятя и сказать им, что думаешь. Пользуясь примитивной магией, ты никому не причинишь вреда. Если нужно, можешь даже понаблюдать за ним. Я знаю, ты подавлена, но у меня есть ощущение, что ты уже подошла совсем близко к волшебной двери духа, которая никак не желала открываться пред тобой. Теперь мы сможем войти туда вдвоем, ты и я. И мы победим.

Харамис с трудом поднялась с колен — именно в коленопреклоненной позе она должна была заниматься медитацией — и молча взяла корзину. Червеобразная многоножка Гри-Гри, которая, если бы не короткошерстная белая шкура и не красные глаза, была бы очень похожа на воррама, зашипела, спрыгнула на пол и поползла вперед, оглядываясь, чтобы удостовериться, идет ли Харамис следом.

Они вышли из жилища Голубой Дамы в прозрачное помещение искусственного айсберга, и опять морские твари и причудливые рыбешки приплыли поглазеть на них сквозь неровные стеклянные стены. Коридор с пологими ступеньками поднимался все выше и выше, и наконец свет стал более ярким. Харамис поняла, что айсберг, этот волшебный аквариум, освещается настоящим солнцем. Настроение ее улучшилось. Она почти бежала за Гри-Гри, которой солнечный свет, казалось, тоже придал сил. И вот они вышли на открытый воздух. Животное радостно заурчало и встало на задние лапки, закрыв от удовольствия глаза и подставив солнечным лучам голое брюшко.

— Бедная Гри-Гри! Ты тоже скучаешь по солнышку!

Ей показалось, что зверек жалобно вздохнул. Харамис наблюдала, как его шкура стала постепенно темнеть, шерсть стала ярко-зеленой, а двенадцать ножек из белых превратились в черные. Когда многоножка открыла глаза, они оказались не красными, как раньше, а темно-голубыми, совсем как у воррамов, что живут в Туманных болотах.

— Значит, жизнь внутри этого волшебного айсберга и для тебя не совсем естественна, — пробормотала Харамис и погладила животное по спине. — Интересно, почему твоя хозяйка не пожалеет тебя и не выпустит на волю?

Зверек повернулся к ней и с негодованием зашипел. Он уклонился от ее ласк и, злобно проурчав что-то, забавно заковылял в сторону, выбирая место для солнечных ванн подальше от нее.

— Прости меня, Гри-Гри. Мне бы следовало знать, что твоя любовь к Великой Волшебнице гораздо сильнее голоса природы.

Зверек не обратил на нее внимания, но больше не шипел.

С вершины гигантского айсберга открывался чудесный вид. Чистейшей голубизны море было испещрено плавучими льдинами и огромными айсбергами — словно кто-то невидимый выложил на воде огромное мозаичное панно. Далекая линия горизонта, изрезанная белоснежными ледяными вершинами, смыкалась с безоблачным небом. В нескольких милях лежал песочного цвета материк — с полукруглыми гладкими камнями, без единого дерева. Он обрывался в море отвесными живописными скалами, ровная поверхность которых обнажала разноцветные пласты горной породы — розовые, оранжевые и даже винно-фиолетовые. Такими же яркими красками искрились на солнце и торчащие из воды неподалеку от материка рифы. Может быть, мировой покой и нарушен, но это никак не отразилось на великолепии спокойных северных вод.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация