Но здесь не было ни насекомых, ищущих нектар, ни птичек, поющих между ветвями, ни маленьких зверьков, снующих в траве в поисках аппетитных фруктов. Царящую тишину нарушали лишь журчание ручейков и фонтанов и шелест листьев, колеблемых ветерком. Харамис взглянула вверх, на небо, и не увидела ни одного облачка. Солнца тоже не было. Вдруг она вспомнила, что говорила Ириана: Край Знаний находится под землей.
— Неужели это реальность? — спросила она саму себя. Она встала на колени, чтобы рассмотреть цветочную клумбу. Все цветы были удивительно красивы, но она не узнала ни одного. Силуэты деревьев тоже казались совершенно незнакомыми, даже трава была необычной на вид — пушистая и ровная, как ковер. Все известные ей травы стригли, и концы стебельков должны были быть острыми, а эта трава была гладкой и округлой.
— Приветствую тебя, Дочь Триединого.
Харамис оглянулась на звук голоса, который интонациями напоминал человеческий, и обнаружила, что к ней из садового домика идет какая-то женщина.
Женщина. Нет, не совсем. Да, у нее было женское телосложение, и одета она была в легкий, летящий наряд. Но ее лицо и обнаженные руки неестественно белого цвета, а на голову низко надвинут золотой шлем, имитирующий короткую прическу из завитых волос. Это была синдона — такая же, как и благородные Стражники.
— Я — Учительница, — сказала она. Черты ее лица оставались неподвижны, и тем не менее она явно улыбнулась. — Чем могу служить, Великая Волшебница Харамис? Если хочешь, пройдем в эту беседку, сядем в тенистой прохладе, и ты сможешь расспросить меня обо всем, о чем пожелаешь.
Харамис пошла за ней по тропинке. Внутри небольшой уютной беседки оказались мраморный столик и два легких кресла с мягкими сиденьями. На столике были приготовлены хрустальный графин с каким-то розовым напитком и простая глиняная чаша с шариками льда. Учительница жестом пригласила гостью садиться, положила в стакан лед, наполнила до краев душистым напитком и протянула Харамис.
— Может быть, этот способ приготовления фруктового сока покажется тебе странным, но нашим прежним правителям, Исчезнувшим, очень нравился такой сок.
— Благодарю вас, Учительница.
Харамис сделала глоток. Лед дотронулся до губ, ощущение было непривычным, но тем не менее напиток, прохладный и ароматный, освежил ее. В голову пришла невольная мысль: когда она вернется домой, завершив свою миссию, надо будет поискать среди машин Исчезнувших в пещере Черного Льда холодильную установку, которая делает лед. Вспомнив о том, что сюда ее привела серьезная опасность, угрожающая спокойствию мира, Харамис взглянула в бесстрастное лицо Учительницы и начала задавать вопросы:
— Правда, что вас и ваших сородичей создали Исчезнувшие и что на самом деле вы неживые?
— Нас сделали члены древней Коллегии Великих Волшебников. Наша жизнь сильно отличается от жизни одушевленных существ, таких, как люди или народ. Мы не рожаем себе подобных, а когда умираем, наши души сливаются с теми синдонами, что еще живы. Я — живущая ныне Учительница, но внутри меня существуют двести предыдущих Учителей. Когда я умру, я перейду в Стражника, или Вестника, или Утешителя и буду разделять его обязанности. Так будет продолжаться до тех пор, пока жива хотя бы одна синдона. Когда умрет последняя, нашему существованию придет конец. Точно так же превращается в пепел последний уголек некогда огромного костра.
— А сколько… сколько Стражников осталось? — спросила Харамис.
— Триста двадцать один. Кроме того, семнадцать Слуг, двенадцать Носильщиков, пять Вестников и два Утешителя. Но Утешители связаны с Великим Волшебником Небес, и им запрещено общаться с Великими Волшебниками Земли и Моря без его разрешения.
— Великий Волшебник Небес! — воскликнула, заинтересовавшись, Харамис. — Что вы можете рассказать о нем? Моя подруга Великая Волшебница Моря называет его Денби и говорит, что он очень замкнут, его мало интересуют земные проблемы. Но мне кажется, что, если он настоящий Великий Волшебник, он просто обязан направлять человечество и давать ему советы. Если я разыщу его, он окажет мне помощь?
— Не знаю. Я не могу ничего рассказать тебе о нем без его ведома… Он не одобряет этого. В настоящее время он не расположен вмешиваться в земные и морские дела. Во всяком случае, он так говорит.
Харамис пристально посмотрела на Учительницу.
— Вы только что спрашивали его об этом?
— Да. Харамис беззвучно охнула. Еще одна надежда растаяла! Значит, нет никого, кто бы вместе с ней дал бой Орогастусу?
— Есть, есть, — неожиданно ответила Учительница. — Люди и народ, синдоны и Великие Волшебницы, растения и животные, воздух и вода, скалы и небесные светила — все откликнутся на твой зов о помощи, если он будет верно сформулирован и прозвучит своевременно.
— А вы можете научить меня, как позвать их на помощь?
— Очень жаль, но этому ты должна научиться сама. Твой талисман должен просветить тебя.
— Понятно. — Харамис почти не дышала от отчаяния, но тем не менее не отступалась и продолжала задавать вопросы: — Скажите мне, пожалуйста, есть ли у Орогастуса преимущество передо мной? Ведь он обладает двумя талисманами, составляющими Скипетр Власти, а у меня — только один.
— У Орогастуса нет никакого преимущества, если не считать его природный талант.
Все начиналось сызнова. Харамис воскликнула:
— Вы хотите сказать, он умнее меня?
— Не то чтобы умнее. Конечно, он мудр и опытен, он может.думать хладнокровно и более логично, так как целиком посвятил себя служению Силам Тьмы. Но у тебя, о Великая Волшебница Земли, возможности гораздо более широкие, так как ты — дочь Триединого!
— Мои сестры… Их цветки стали кроваво-красными…
— Когда бутоны в их амулетах опять станут черными, они снова обретут способность совершать великие благородные поступки. И тогда они присоединятся к тебе, и вы снова будете дочерьми Триединого — Лепестками, Живого Триллиума. Пока этого не произойдет, они низведены до уровня непосвященных.
Харамис кивнула.
— Значит, мы с Орогастусом равны в волшебном могуществе?
— Это не совсем так. Мир будет лихорадить по-прежнему, пока две части Триединого Скипетра служат Звезде, а одна — Цветку, пока незаконно захваченные Орогастусом талисманы не будут изъяты у него и пока Три Лепестка Живого Триллиума не обратят Силы Тьмы против него самого.
— Но как же это сделать?
— Я ничего не могу посоветовать тебе. Многое зависит от простых случайностей. Подозреваю, однако, что исполнить это можно с помощью не высшей магии, а обычных человеческих поступков.
— Значит, вы не можете помочь мне одолеть Орогастуса? — взмолилась Харамис. — Разве нельзя каким-то образом отвратить его от Сил Тьмы?
— Любовь допустима, — загадочно проговорила Учительница. — Недопустимо увлечение. Что же касается его, ничего не могу сказать. Он — Человек Звезды, его предшественники были непоколебимы в служении злой смерти. Сердце Орогастуса — для меня загадка.
